В 1860-е гг. в связи с исполнявшимся в 1872 г. двухсотлетием русского театра Тихонравов предпринял большую работу по разысканию, изучению и подготовке к публикации произведений русской драматургии второй половины XVII - первой трети XVIII в. по рукописям, хранившимся в частных и государственных собраниях. Итогом явилось двухтомное издание «Русские драматические произведения 1672-1725 гг.». Ф. И. Буслаев и Н. С. Тихонравов на многие десятилетия вперед определили основные направления развития истории российской словесности.

Филипп Федорович Фортунатов (1848-1914) с 1876 г. занимал в Московском университете кафедру сравнительно-исторического языкознания. Благодаря усилиям Фортунатова сложилась Московская лингвистическая школа, которая занимала центральное положение и в русистике, и в компаративистике, и в общей теории языка, оказав существенное влияние на дальнейшее развитие отечественного и зарубежного языкознания. Сам Фортунатов был ученым-энциклопедистом: он и индоевропеист-компаративист, и славист, и индолог, и литуанист, знаток многих языков и ведущий специалист в таких областях знания, как палеография, палеославистика, акцентология, орфография, теоретическая грамматика. С его именем связан начальный этап преподавания германистики в Московском университете: Фортунатов впервые ввел практические занятия по готскому языку и прочитал по этой дисциплине годовой курс лекций. Он был прекрасным педагогом, и все его ученики несли в своем творчестве особые следы талантливого и заботливого учи теля, во многом определившего их научный и жизненный путь. Среди учеников Фортунатова лучшие умы лингвистики XX столетия - А. А. Шахматов, Д. Н. Ушаков, Н.Н.Дурново, А. М. Пешковский, В. Н. Щепкин, С. М. Кульбакин, А. Белич, А. Ван Вейк и др.

На последние десятилетия XIX и на начало XX в. приходится деятельность Алексея Александровича Шахматова (1864-1920), крупнейшего русского лингвиста, историка, педагога.

Его отличала огромная эрудиция, исключительная творческая интуиция, нашедшая выражение в ряде блестящих гипотез, строгое внимание к языковым фактам. Ему принадлежат труды по фонетике, диалектологии, лексикографии, по современному русскому языку и его истории, по истории восточных славян и древнерусской литературе, по литературному языку и славянской акцентологии. Связывая историю языка с историей народа, Шахматов изучал историю Руси, доисторическую эпоху в жизни восточнославянских племен, восстанавливал историю передвижения славян, прослеживал процесс создания русской народности. Он заложил основы текстологии как науки, был автором ряда работ по этнографии и фольклористике. Вместе с Ф. Ф. Фортунатовым он участвовал в подготовке реформы русской орфографии.

Практически весь XIX в. заняло и становление курса истории русской литературы. В течение четверти века (1804-1830) курс словесности и теории поэзии читал Алексей Федорович Мерзляков (1778-1830). В его курсе анализировались произведения русских писателей XVIII в. в сопоставлении с сочинениями античных и европейских авторов. Он был даровитым лектором и критиком, живо и интересно анализировал текст, часто импровизируя по ходу лекции, он выделил русскую литературу как особый предмет внимания. В. Г. Белинский писал о нем: »...на Мерзлякова можно смотреть как на умного представителя литературных понятий целой эпохи. В ошибках его виновато его время, достоинства его принадлежат ему самому»..

На 1830-е гг. падает кратковременная, но блестящая деятельность Николая Ивановича Надеждина (1804-1856), который читал оригинальный курс «Теория изящных искусств», привлекая обширный материал из истории поэзии, архитектуры, изобразительных искусств. Среди его учеников были Н. В. Станкевич, Н. П. Огарев, И. А. Гончаров. Известный специалист по истории и теории литературы Г. Н. Поспелов считает концепцию истории мировой литературы и искусства, созданную Надеждиным, одним из кульминационных моментов становления российского литературоведения и искусствознания в XIX в.

С середины 1830-х гг. почти четверть века кафедру русской словесности занимал Степан Петрович Шевырев (1806-1864). Круг его научно-педагогической деятельности был чрезвычайно обширным: «История русской словесности, древней и новой», «Общее введение в словесные науки», «Общая теория прозаических произведений», «История русского языка и слога по памятникам», «Общая риторика», «История всеобщей поэзии» - вот курсы, которые он читал. Кроме того, он вел занятия с юристами по анализу слога «Русской правды», а с польскими студентами - по русскому языку. Ему принадлежит и первый общий курс по истории словесности новейших европейских народов, который коренным об разом изменил характер преподавания западных литератур в университете, положив в основу исторический принцип. Позже И. А. Гончаров вспоминал: «Как благодарны мы бы ли ему за этот бесконечный ряд... произведений старых и новых литератур, выставляемых им перед нами... с тонкой и глубокой критической оценкой их!» (Московский университет...: 161). Однако это были только первые шаги к созданию курса истории западноевропейских литератур.

Историки отечественного литературоведения придают большое значение его специальному университетскому курсу истории древней русской литературы, который открыл новую научную дисциплину, опиравшуюся на большую специальную работу над рукописями. Глубокое развитие получит работа над литературными памятниками прошлого поз же, и особенно в конце XIX и начале XX в., но источником взлета интереса к древним литературным памятникам окажутся лекции С. П. Шевырев и многогранная деятельность Н. С. Тихонравова и Ф. И. Буслаева. В конце XIX и начале XX в. в медиевистику придут талантливые ученые - Михаил Несторович Сперанский (1863-1938), Василий Михайлович Истрин (1865-1937), Сергей Константинович Шамбинаго (1871-1948), Александр Сергеевич Орлов (1871-1947), Сергей Федорович Елеонский (1891-1960), Вячеслав Федорович Ржига (1883-1960), Сергей Алексеевич Богуславский (1888-1946) и др., составившие славу отечественного литературоведения уже в новое время.

Начало XIX в. было отмечено расцветом классического образования, открытием новых гимназий, первыми переводами на русский язык произведений античной литературы: поэту А. Ф. Мерзлякову принадлежит сборник «Подражания и переводы из греческих и латинских стихотворцев» (М., 1825-1826). В. А. Жуковский переводит «Одиссею», Н. И. Гнедич - «Илиаду». Классическое образование вошло в историю Московского университета в XIX в. именами М. С. Куторги (1809-1886), известного в свое время многочисленными работами по ранней греческой истории, П. М. Леонтьева (1822-1875), впервые прочитавшего курс сравнительной грамматики классических языков и серьезно занимавшегося археологией Северного Причерноморья. Изучению и преподаванию классической филологии во второй половине XIX в. посвятили себя такие выдающиеся ученые, как Ф. Е. Корш (1843-1915), оставивший богатое научное наследие не только в области классической филологии, но и в востоковедении, языкознании, славистике; И. В. Цветаев (1847-1913), занимавшийся в Московском университете древнеиталийскими языками, эпиграфикой, издавший сборник италийских диалектных надписей (за что получил Золотую медаль Академии наук) и прославившийся, кроме того, как организатор Московского музея изобразительных искусств; Я. А. Денисов (1862-1917) - один из немногочисленных у нас специалистов по античной метрике (его труды «Основания метрики у древних греков и римлян», «Дохмий: Глава из греческой метрики», «Дохмий у Эсхила» до сих пор не потеряли научного значения), М. М. Покровский (1869-1942), С. И. Соболевский (1864-1963).

Последним было суждено сыграть роль «живого моста» между дореволюционной и после революционной эпохами в истории развития классической филологии.

Начало второго века существования Московского университета принесло с собой существенные изменения в преподавании в нем иностранных языков. К тому времени Россия уже обладала достаточно развитой сетью классических гимназий и приравненных к ним средних учебных заведений, которые давали своим выпускникам хорошее практическое знание двух новых иностранных языков, поэтому надобность в практическом преподавании иностранного языка как обязательного предмета в университете отпала, или, во вся ком случае, преподавание должно было изменить свой характер. В итоге перед учеными встали новые задачи, и их сложность они четко осознавали. Так, говоря о романской филологии как об одной из областей языковедческой науки на рубеже XIX и XX вв., М. В. Сергиевский писал: »...нельзя было еще говорить о романском языкознании как отдельной отрасли русской науки о языке. Университетское преподавание романской филологии было направлено преимущественно в сторону простого овладения языком памятников романских литератур (старофранцузским, староитальянским, провансальским). Это была одна из подсобных дисциплин, помогавших изучению истории западноевропейских литератур.