XIX век

Культурно-просветительский период завершался, пришло время оформления филологических дисциплин и системы гуманитарного образования. Осознание этого нашло отражение в возникновении новой университетской структуры – отделения словесных наук. Согласно Уставу Московского университета 1804 г. в состав этого отделения, кроме прочих, вошли кафедры красноречия, стихотворства и языка российского. «Язык российский» впервые декларирован не только как средство приобщения к наукам, но как предмет науки, предмет изучения. В том же году А. Ф. Мерзляков начал читать курс словесности с теорией поэзии на словесном отделении, он определил для отделения словесности цель и содержание: «Мы еще очень далеки от своей цели… Она есть слово, бессмертное знамение величия народного, сложная махина разумения человеческого, орудие стихотворца…» («Речь о начале, ходе и успехах словесности» // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. Т. 1. М., 1974. С. 153.). Годом позже «магистр Каченовский начал свое Университетское поприще Теориею Риторики» (Шевырев: 366). В 1811 г. на отделении словесных наук началось преподавание славянской словесности, кафедру славянской словесности занял проф. М. Г. Гаврилов.

XIX столетие дало России новые имена блистательных ученых. С. П. Шевырев в первой трети века поставил вопрос о роли грамматических факторов в формировании стилистической системы языка. В рецензии на «Чтения о русском языке» Н. И. Греча он спрашивал, почему «склонение имен существительных сочетается с русскими песнями, имена прилагательные, числительные, местоимения с одами Ломоносова, Петрова, Державина, русские глагоы с легкой поэзией Жуковского, Батюшкова, Пушкина, Дельвига… союз и междометия с русскими трагедиями Озерова и других» (Москвитянин. 1841. Ч. 2. С. 168). В «Замечаниях на русскую грамматику» (М., 1846. С. 35) ее составитель Н. Киров объяснял: «Державин, Жуковский, Пушкин… говорят более языком чувства, чем фантазии» – «им нужны выражения плавные и мягкие», поэтому употребление усеченных прилагательных не может быть терпимо как «поэтическая вольность». С. П. Шевырев, по воспоминаниям студентов, знакомил их с элементами книжной речи в языке церковнославянском и русском, отличая в нем народные или простонародные формы от принятых в разговоре образованного общества.

Писатель, критик и языковед К. С. Аксаков (1817–1860), защитивший в марте 1847 г. магистерскую диссертацию «Ломоносов в истории русской литературы и русского языка», был филологом ярко выраженного теоретического направления. Он, как и Ф. И. Буслаев (1818–1897), представлял логико-грамматическое направление в языкознании XIX в.: «Язык сам мыслит своими формами, флексиями, словоизменениями и пр. Это-то мышление самого языка, выражающееся в различных формах, необходимо должна следить грамматика» (Аксаков К. Критический разбор «Опыта исторической грамматики русского языка» Ф. Буслаева // Русская беседа. 1859. Т. 5–6. С. 530). В своих исследованиях «О русских глаголах» (М., 1855), «Опыт русской грамматики» (Ч. 1. М., 1860) К. С. Аксаков подходил к явлениям русского языка с точки зрения общих внутренних процессов развития структуры слова и грамматических категорий.

Федор Иванович Буслаев (профессор университета с 1847 г.), еще будучи учителем в московской гимназии, издал книгу «О преподавании отечественного языка» (1844), в которой выступил за изучение живого русского языка, за развитие культуры речи, провозгласив, что «действительно, только со стороны грамматики, теории и истории языка и можно ожидать воскресения нашей реторики. Только филология и лингвистика дадут непреложные начала теории словесности и защитят ее от пошлой болтовни беллетристов» (С. 100). Книга Ф. И. Буслаева «Опыт исторической грамматики русского языка» (Ч. 1–2. М., 1858; начиная со 2-го изд. – 1863 г. – выходила под загл. «Историческая грамматика русского языка») положила начало новому этапу университетского преподавания истории русского языка в России. Буслаев четко определил источники исторической грамматики русского языка: «церковнославянский язык… собственно русский народный язык… образцовые писатели, устроившие наш современный язык книжный. Из них важнейшие суть Ломоносов, Карамзин и Пушкин… Важнейшее участие приняли Жуковский и Крылов. Язык, ныне употребляемый образованными людьми, составился под влиянием литературного. В правилах для употребления языка грамматика пользуется авторитетом образцовых писателей, т. е. их примером, свидетельством и указанием» (цит. по изд. 1865 г.). Так была поставлена в русском языкознании проблема нормы. Важным вкладом в отечественную науку явилась подготовленная Буслаевым «Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского языков» (1861) – итог его научных разысканий в области изучения древних рукописей и их историко-лингвистического комментирования. При этом чрезвычайно важным было то, что из 130 произведений XI–XVII вв., вошедших в хрестоматию, 69 были опубликованы впервые по рукописям. Это позволило современникам значительно расширить представления об объеме древнерусской литературы и ее жанровой специфике, оценить языковые особенности памятников разных жанров. Особую ценность представляли примечания к публикуемым текстам: они предлагали читателю серьезную историко-литературную характеристику памятника, его места в истории русской культуры. Благодаря историко-лингвистическим комментариям читатель получал полную и обстоятельную картину развития русской литературы и истории бытования на Руси церковнославянского и древнерусского языков. Сформулировав принципы построения исторической грамматики русского языка, он определил цели сравнительной грамматики родственных языков. В отличие от предшествующей грамматической традиции, проведя четкую границу между морфологией и синтаксисом, Ф. И. Буслаев в учении о частях речи различал морфологические признаки (словообразование и словоизменение) и синтаксические (значение и употребление частей речи). В учении Буслаева о членах предложения, о сложноподчиненном предложении нашло отражение отождествление логических и грамматических категорий, однако в основных чертах классификация второстепенных членов предложения, типов придаточных предложений сохранялась свыше ста лет в практике школьного преподавания.

По университетскому уставу 1835 г. образуется историко-филологическое отделение философского факультета (в 1850 г. на базе историко-филологического отделения философского факультета формируется историко-филологический факультет), а кафедра стихотворства и языка российского становится кафедрой российской словесности и истории российской литературы (по уставу 1863 г. – кафедра истории русского языка и русской литературы, по уставу 1884 г. – кафедра русского языка и русской литературы). Ф. И. Буслаев в течение тридцати лет, с 1851 по 1881 г., занимал эту кафедру.

Одновременно с Ф. И. Буслаевым работал выдающийся ученый Николай Саввич Тихонравов (1832–1893), начавший свою деятельность в университете в 1857 г. Диапазон исследований Н. С. Тихонравова был чрезвычаййно широк: от летописных сказаний до литературы 1840-х гг. Еще до вступления на университетскую кафедру он стал издавать «Летописи русской литературы и древностей», в начале 1860-х гг. его привлекает «отреченная» литература, апокрифические жития, в которых христианские догматы причудливо сочетались с языческими верованиями. В 1863 г. он выпускает в двух томах «Памятники отреченной русской литературы», в 1866 осуществляет научное издание «Слова о полку Игореве». Ф. И. Буслаев и Н. С. Тихонравов на многие десятилетия вперед определили основные направления развития истории русской словесности, науки, предмет которой – слово.

Филолог, философ, математик И. И. Давыдов (1794–1863) возглавлял кафедру российской словесности с 1831 по 1847 г. Труды его, посвященные русскому языкознанию, ценны тем, что через сто лет после грамматики М. В. Ломоносова он дал полное описание грамматических норм русского литературного языка, сложившихся в первой половине XIX в.

Филипп Федорович Фортунатов (1848–1914) с 1876 г. занимал в Московском университете кафедру сравнительной грамматики индоевропейских языков (с 1884 г. – сравнительного языковедения и санскрита), однако и его деятельность, и его ученики навсегда связали его с кафедрой, изучающей русский язык. Благодаря усилиям Фортунатова сложилась Московская лингвистическая школа, которая, заняв центральное положение и в русистике, и в компаративистике, и в общей теории языка, оказала существенное влияние на дальнейшее развитие отечественного и зарубежного языкознания. Сам Фортунатов был ученым-энциклопедистом: он и индоевропеист-компаративист, и славист, и литуанист, и индолог, знаток многих языков и ведущий специалист в таких отраслях филологического знания, как палеославистика, акцентология, орфография, теоретическая грамматика, палеография. Он четко разграничил понятия «старославянский язык» и «церковнославянский язык», создал работы, посвященные преподаванию русского языка в средних школах и гимназиях. Крупнейший представитель сравнительно-исторического языкознания, он исследовал фонетические и морфологические законы индоевропейских языков. Теоретик орфографии, Ф. Ф. Фортунатов много сделал для подготовки реформы орфографии, частично осуществленной после его смерти в 1917–1918 гг. Он был прекрасным педагогом, и все его ученики несли в своем творчестве особые следы талантливого и заботливого учителя, во многом определившего их научный и жизненный путь. Среди учеников Фортунатова лучшие умы лингвистики XX в. – А. А. Шахматов (окончил Московский университет в 1887 г., профессор Петербургского университета с 1909 г.), Д. Н. Ушаков (1873–1942, окончил Московский университет в 1895 г., профессор Московского университета с 1907 г.), Н. Н. Дурново (1876–1937, профессор Саратовского, Минского, Московского университетов), А. М. Пешковский (окончил Московский университет в 1906 г., профессор 1-го МГУ с 1921 по 1924 г.), В. Н. Щепкин, С. М. Кульбакин, А. Белич, А. Ван-Вейк и др.

На последние десятилетия XIX и на начало XX в. приходится деятельность Алексея Александровича Шахматова (1864–1920), крупнейшего русского лингвиста, историка, педагога. В 1887 г. по рекомендации Ф. Ф. Фортунатова и Н. С. Тихонравова он был оставлен на кафедре русского языка и русской литературы для подготовки магистерской диссертации и к профессорскому званию. Осенью 1890 г. он был назначен приват-доцентом Московского университета и стал читать курс истории русского языка. В 1893 г. после защиты магистерской диссертации «Исследования в области русской фонетики» ему сразу была присвоена степень доктора русского языка и словесности. Характеризуя А. А. Шахматова, акад. М. Н. Сперанский отмечал его огромную эрудицию, исключительную творческую интуицию, нашедшую выражение в ряде блестящих гипотез. Ему принадлежат труды по фонетике, лексикографии, диалектологии, по современному русскому языку и его истории, по истории восточных славян и древнерусской литературе, по литературному языку и славянской акцентологии. В книгах «Исследования в области русской фонетики» (1894), «К истории звуков русского языка» (1903) и др. Шахматов поставил задачу восстановить общерусский праязык во всем его фонетическом своеобразии путем сравнительно-исторического сопоставления древних и современных русских диалектов с привлечением данных других славянских языков. Связывая историю языка с историей народа, Шахматов изучал историю Руси, доисторическую эпоху в жизни восточнославянских племен, восстанавливал историю передвижения славян, прослеживал процесс создания русской народности. Шахматов проследил историю создания летописных сводов XI–XVI вв., заложил основы текстологического изучения летописей и текстологии как науки, был автором ряда работ по этнографии и фольклористике. Вместе с Ф. Ф. Фортунатовым он участвовал в подготовке в подготовке реформы русской орфографии.

В оглавление.

К следующему фрагменту истории.