Периодические издания, сборники, альманахи >> Аполлон

«Аполлон», ежемесячный литературно-художественный журнал (СПб., 1909–1917), стал центром, вокруг которого сосредоточились постепенно отмежевавшиеся от символизма авторы. В разработке идейно-эстетической платформы нового журнала, в которой были учтены и опыт, и ошибки предшествующих начинаний, участвовали литераторы и деятели культуры разных поколений, исповедующие различные эстетические принципы: И. Анненский и А. Л. Волынский, М. Кузмин и Вяч. Иванов, А. Бенуа и М. Волошин.

Во вступлении  к первому номеру (октябрь, 1909) программа нового издания была более или менее определена: культурная преемственность, не переходящая, однако, в бессмысленное подражание мертвым образцам античного искусства; признание необходимости для художника вдохновляющего идеала, но без обязательного для всех идеологического диктата; свобода самовыражения,  при условии, что она является следствием поисков своей правды, но не лженоваторством, не погоней за фальшивыми эффектами; стремление к «глубоко-сознательному и стройному творчеству <...>, к стилю, к прекрасной форме и животворящей мечте». Эта достаточно стройная концепция, заявленная на первых страницах журнала, размывается опубликованной вслед за ней статьей, почти манифестом, «мирискусника» А. Бенуа «В ожидании гимна Аполлону». Крайне эмоциональная, она уже по тону противостоит  трезвому и спокойному предисловию: «Близится бог, и уже стонет земля, извергая покойников, и уже поднялись всюду лжепророки и звери, чтобы начать решительную борьбу» и т. д. Парадокс в том, что экзальтация и пафос, характеризующие это выступление Бенуа, сохранятся в журнале и позднее, а в завершающих статью абзацах намечается то изменение, которое произойдет в недалеком будущем, когда «Аполлон» из органа, провозгласившего «широкий путь “аполлонизма”», превратился в орган воинствующего акмеизма.

Несмотря на явную зависимость от теоретических положений символизма, представленных в творчестве В. Брюсова и Вяч. Иванова, несмотря на то, что ряд тезисов, заявленных в программе нового журнала, представляет собой возрождение и дальнейшее развитие принципов, которые проповедовали в свое время «мирискусники», – создатели «Аполлона» пытались сформулировать и свои собственные представления о том, чем должен руководствоваться в своем творчестве современный художник, если он желает быть таковым. Но представления эти существовали не столько в форме положительного утверждения новых идей, сколько в виде отрицания тех принципов, которые были неприемлемы для представителей обновленного русского искусства. Главный тезис, с которым боролись «аполлоновцы», представлен был и в теориях младосимволистов, и в учении Мережковского и его сторонников: искусство должно быть полезным. Разумеется, «польза» понималась «пред-» и младосимволистами по-разному. «Мистическая» полезность искусства у Вяч. Иванова лишь отдаленно напоминает «гражданскую» позицию Мережковского. Именно последняя была предметом нападок в «Аполлоне» и поводом для сокрушительной критики антиэстетических выступлений символистов-реформаторов, в то время как ивановские фантазии о грядущем всенародном искусстве не подвергались такого рода критическому анализу.

Одной из причин подобного избирательного подхода к работам своих противников является враждебное отношение самого Мережковского к  новому журналу. Ответом на один из его выпадов является опубликованная в № 7 «Аполлона» за 1913 г. статья В. Чудовского «О Мережковском, Некрасове и о политике в искусстве». Предрекая близкую смерть символизму, автор статьи видит причину его гибели не в нападках врагов, но в тех метаморфозах, которые происходят с самими символистами. «Символизм падет, – пишет он, – не под ударами врагов, не в жарком смертном бою, а разбегутся защитники его, пусто будет в их стане <...>». Таким беглецом представляется ему Мережковский, который не смог сохранить верность им самим созданной «формуле культуры» и, «после нескольких “неопределенных жестов”, побежал туда ... туда ... “к рабам”!»

Формотворчеству в сфере общественной и политической, чем заняты были его противники, «Аполлон» пытается противопоставить формотворчество в искусстве, чтобы  вернуть, таким образом, художника в привычную для него среду и восстановить разорванную символистами естественную связь между искусством и жизнью, удалив воздвигнутую ими преграду – мертвые формулы, с помощью которых живая реальность должна была преобразовываться в реальность высшего порядка.

Обыкновенно критиками «Аполлона» выдвигались при анализе произведений символистов-«общественников» следующие претензии: отсутствие интереса к реальным проблемам, неумение адекватно отразить происходящие в русской общественной жизни процессы, воспроизвести реально существующие характеры.