Аннотация: Статья посвящена эмигрантской печати в Польше в межвоенное двадцатилетие. Анализируется та роль, которую играли зарубежные газеты и журналы в жизни русской диаспоры того периода.

   Ключевые слова: межвоенная Польша, эмигрантская печать

   Драматические события, произошедшие в России в 1917 году, изменили судьбу многих русских, оказавшихся за пределами своей Родины. Они превратились в беженцев, скитальцев, разъехавшихся по всему миру, унося с собой воспоминания о прошлой жизни. Среди них были и многочисленные представители русской интеллигенции: художники, композиторы, писатели, ученые. Вдали от отчизны они сумели сохранить свой творческий потенциал, продолжая напряженно работать, создавать яркие и значительные произведения. Многие из них включились в политическую борьбу, став ярыми противниками Советской власти.

   Это была не только публицистическая и общественная деятельность, но и литературная. А публикуемые ими статьи на страницах эмигрантских газет и журналов, безусловно, оживляли и духовно обогащали жизнь русской диаспоры в изгнании. Эмигрантская печать становится рупором общественно-политической и культурной жизни русской эмиграции.

   В 1920–1930-е гг. в Польше издавалось большое количество эмигрантских газет и журналов различного толка и направления. Некоторые из них существовали недолго («Благая весть», «Варшавское слово», «Голос казачества»), другие продержались достаточно длительный период времени. Вот далеко не полный перечень эмигрантской прессы межвоенного двадцатилетия: «Варшавская речь» (1919), «Варшавские отклики» (1921–1922), «Вестник эмигранта» (1922), «Воля народа» (Львов, 1921–1923), «Зеркало» (Ковно, 1922), «Наш голос» (Вильно, 1926), «Наши дни» (Варшава, 1924), «Новая Россия» (Вильно, 1926–1928), «Слово» (Вильно, 1931–1938), «Утес» (Вильно, 1931), «Эхо» (Ковно, 1920–1939) и некоторые другие. С июня 1920 г. в Варшаве начала издаваться наиболее известная общественно-политическая и литературная газета «Свобода» (с ноября 1921 г. – «За свободу»), просуществовавшая до апреля 1932 г. Редакция газеты размещалась в центре Варшавы на улице Новы Свят, 22. В редакционную коллегию входили М. Арцыбашев, Д. Философов, Д.Мережковский, З. Гиппиус (1920 г. редактор литературного отдела газеты), Александр Дикгоф-Деренталь [1], Ал. Амфитеатров (с 1923 г.), Ал. Кондратьев, Лев Теплицкий (секретарь газеты, с 1922 г. был одним из учредителей Союза русских писателей и журналистов в Польше), А. Бем, В. Португалов [2].

   Политической ориентацией газеты был антибольшевизм, установка на политический террор, критика либеральной и монархической эмиграции. Постоянно в поле зрения газеты оставались события, происходившие на Родине (политика, общественная жизнь, история и культура).

   «Как бы нас ни гнали, – писал Д. Философов, – как бы нам ни приходилось мыкаться по белу свету – у нас нерушимая связь с Россией. А эта связь для нас самое ценное, потому что мы живем и дышим Россией» [3].

Публикации в газетах того времени давали возможность открыто выразить свою позицию, объединить всех, разделяющих эти взгляды, вставать на сторону борющихся с Советами всеми доступными способами. Также эмигрантская пресса считала своей важнейшей задачей отстаивать интересы русской диаспоры, быть информатором о жизни и нуждах русских беженцев. Многие писатели-эмигранты превращались в страстных публицистов, всю силу своего писательского дарования отдававших борьбе с большевиками. Так, М. Арцыбашев [4] печатает в газете свои «Записки писателя». Д. Философов, оценивая их, утверждал, что «Записки писателя» не похожи на обыкновенные статьи политического характера. Слово Арцыбашева не слово журналиста и политика. Это слово русского писателя, призывающего к политической активности, к самоотречению. Арцыбашев объясняет свою приверженность публицистике тем, что писатель не может быть только мастером слова, он является и «певцом народных стремлений, учителем и пророком» [5].

Писатель считал, что современная эмигрантская литература должна быть по преимуществу литературой человеческих документов, так как не настало еще время для исторических и художественных обобщений.

В «Литературном приложении» газеты печатались произведения З. Гиппиус («Походные песни», рассказ «Кольцо молчания» под псевдонимом Антон Кирша), Д. Мережковского (роман «14 декабря»), Ал. Амфитеатрова (рассказ «Барышня с васильковыми глазами», главы из романа «Лиляша»), М. Алданова (отрывки из романа «9 термидора»), Е. Замятина (рассказы, воспоминания о Л. Андрееве), И. Бунина (стихотворения), И. Северянина (стихотворения), С. Есенина (поэма «Черный человек»), Н. Гумилева (неизданные стихотворения), Н. Берберовой (рассказы), А. Кондратьева (рассказы) и многое другое.

   Для молодых, никому не известных поэтов русского зарубежья публикация в газете была единственным шансом заявить о себе, сохранить свой творческий потенциал, не потеряться вдали от Родины. Собрания поэтических групп, например, «Таверны поэтов» (1921–1925), проходили в редакции газеты при активном участии Д. Философова. За годы существования «Таверны» ее членами было опубликовано свыше 150 стихотворных произведений, разбросанных по страницам многих эмигрантских газет и журналов. Большая часть была опубликована в газете «За свободу». Это стихотворения Д. Ратгауза, О. Войнова, А. Топольского, В. Бранда, В. Байкина, А. Туринцевой, Б. Евреинова, Е. Аристовой, С. Жарина, А. Дикгоф-Деренталя (не входил в данное объединение).

   Многие русские литераторы внимательного следили за всеми значительными событиями культурной жизни Польши тех лет. Так, внимание М. Арцыбашева привлек роман знаменитого польского писателя Стефана Жеромского «Канун весны» (Варшава, 1925).

   В феврале 1925 года в «Свободе» было напечатано открытое письмо Арцыбашева Стефану Жеромскому [6], в котором он обвинял польского писателя в апологетике революции. Однако оснований для такого выпада у Арцыбашева не было. Следует полагать, что он, как и некоторые польские критики того времени, не понял до конца сути этого произведения. В нем главный герой, Цезарий Барыка, мучительно ищет жизненную правду, пытается понять свое отношение к революции. Однако революционные события, представленные в начале романа, когда герой находится в Баку, рисуются как мрачные картины разрухи, голода, национальной вражды. Автор не воспевает эти события, а предупреждает об их неизбежности, видя все пороки современной ему действительности.

   В газете «Эхо Варшавы» за 1925 год Жеромский поместил ответ, в котором прежде всего указывал на то, что нельзя отождествлять взгляды героя произведения и его автора, рассматривал свой роман как своеобразное предостережение против любой формы насилия.

   Революция означала для Жеромского прежде всего моральное преображение человека в духе любви, правды, стремления к иной, свободной жизни. Настоящую революцию может осуществить только гений человека, его ум и интеллектуальный потенциал. Революцию, связанную с насилием, диктатурой и произволом, Жеромский решительно отвергал. Понимая необходимость коренных изменений в жизни, разочаровавшись в современной ему буржуазной Польше, он говорил о необходимости найти ту единственную «великую идею», способную перевернуть жизнь. Но это никак не связано с революционным переустройством общества.

Одним из первых, кто прочитал роман С. Жеромского, был и Д. Философов, который отзывался о знаменитом писателе как о «проникновенном художнике, который видел соблазн коммунизма, скорбел, что мы не умеем противопоставлять этому злу более высокой, более благородной идеи» [7].

   В газете публикуются материалы Философова о творчестве А.С. Пушкина, А. Белого, В. Набокова, А. Мицкевича. Истории жизни Мицкевича, его пребывания в России посвящен цикл статей «Мицкевич в Одессе и в Крыму» в газете «Молва» [8].

   Философов критикует труд о Мицкевиче профессора Юлиуша Кляйнера. Он считает, что данное исследование содержит неполное и во многом предвзятое освещение фактов пребывания А. Мицкевича в Крыму. В своих статьях он отстаивает право на существование русской зарубежной литературы, видит ту огромную роль, которую она призвана сыграть, подчеркивает ее духовное родство с классическим наследием.

Не обходила вниманием эмигрантская пресса наиболее значительные даты в жизни русской творческой интеллигенции. Печатались гневные статьи в связи с гибелью Н. Гумилева, на страницах многих изданий отмечалось столетие со дня рождения Ф.М. Достоевского и Н. Некрасова, пятидесятилетие со дня смерти Ф.И. Тютчева. Юбилейной дате, столетию со дня смерти А.С. Пушкина, были посвящены полосы эмигрантских газет «За свободу», «Русское слово», «Наше время». В них давалась подробная информация о происходящих юбилейных торжествах. Публиковались речи Ал. Амфитеатрова, И. Бунина, Д. Мережковского, И. Шмелева. Объявлялись конкурсы среди писателей на знание жизни и творчества А.С. Пушкина.

   В «Литературной хронике» газеты «За свободу» печатались обзоры эмигрантской и советской периодики, отклики и рецензии на произведения писателей русского зарубежья и метрополии [9]. Таким образом, литераторы-эмигранты становились пропагандистами русской культуры и нераздельной литературы. Многие из них сумели, говоря о достижениях советской литературы, сохранить объективную позицию (статьи С. Кулаковского, В. Фишера, Е. Вебер-Хирьяковой, Дорофея Бохана и других).

   Прекратившая свое издание в апреле 1932 г. газета «За свободу» была преобразована в ежедневную газету «Молва» (апрель 1932 г. – январь 1934 г.).

Редакционный совет возглавил Д. Философов, членами редколлегии стали В. Бранд, Е. Вебер-Хирьякова, С. Войцеховский, Г. Соколов. Издание ставило пред собой задачу борьбы с большевизмом, освещение эмигрантской действительности, информацию о жизни русской диаспоры. «Молва» печатала различные литературные материалы, в том числе взятые из эмигрантских изданий других стран, давала обзоры зарубежной периодики, публиковала политические и культурные заметки о жизни русских беженцев. По воскресеньям выходили литературные эссе Д. Философова «Воскресные беседы», посвященные различным проблемам литературы и искусства. В одной из публикаций он выступил с предложением об учреждении «Литературной академии русского зарубежья». Поводом для подобного начинания послужила статья Карла Радека «Культура нарождающегося социализма» (Wiadomości Literackie, 1933, 29 октября). В ответ на суждения критика о том, что зарубежной литературы не существует, Философов утверждает, что именно русская литература за рубежом продолжает «всемирную традицию русской литературы…» [10].

   Статья Радека вызвала целый поток опровержений возмущенных литераторов и журналистов, которые присылали в газету материалы о своей литературной работе (Л. Гомолицкий, М. Алданов, К. Бальмонт, А. Амфитеатров).

   Редакция «Молвы» привлекала к сотрудничеству многочисленных авторов из других стран, принимала участие в различного рода литературных дискуссиях, зачастую отстаивая свое «особое мнение» в литературной борьбе. Тем самым разрушалось представление о «Молве» как о не очень значимой провинциальной газете. Так, например, очерком «О новых русских людях» (22 января 1938 г.) откликнулась Е. Вебер на статьи Г. Иванова «О новых русских людях» и Ю. Терапиано «Человек 30-х годов» («Числа» № 7, № 8).

   Регулярно печатаются обзоры вышедших новых номеров эмигрантской периодики («Числа», «Современные записки»). Многие литераторы публикуют на страницах «Молвы» фрагменты своих мемуаров.

Поэтические произведения представлены именами И. Бунина, З. Гиппиус, Л. Гомолицкого, А. Кондратьева, Ю. Мандельштама, В. Смоленского, А. Головиной, С. Войцеховского, В. Бранда. Здесь же опубликованы и критические статьи поэтов русского зарубежья (Ю. Мандельштама, Л. Гомолицкого, и многих других).

   Одним из наиболее известных литературных критиков, сотрудничавших с «Молвой», был А. Бем. Так, в «Письмах о советской литературе» он одним из первых выдвинул тезис о единстве русской литературы (октябрь 1933 г.). Бем утверждал, что «говорить о советской литературе значит говорить о русской литературе в пределах советской России» (22 октября 1933 г.). Критик утверждает, что «при всем падении литературы в эти годы остается надежда, что при первых лучах свободы слова и личности начнется новый литературный подъем. Тогда наступит и соединение двух сейчас разъединенных частей необъятного моря русской литературы. Произойдет встреча литературной культуры и литературной правды, временно разошедшихся» (26 ноября 1933 г.).

   Из-за материальных трудностей в январе 1934 г. газета «Молва» также прекратила свое существование.

   С мая 1934 г. начал выходить литературно-политический еженедельник «Меч» (20 мая 1934 – 27 августа 1939). Главный редактор в Варшаве – Д. Философов, в Париже – Д. Мережковский.

В состав редколлегии вошли поэты-эмигранты К. Оленин, А. Хирьяков, В. Бранд. Параллельно «Меч» стал издаваться в Париже. Вначале «Меч» был задуман как литературно-политический еженедельник, выходящий в Варшаве и Париже и публикующий общие материалы. Предполагалось, что это будет печатный орган, объединяющий представителей различных эмигрантских организаций всей Европы. Однако из-за идеологических разногласий между Д. Философовым и Д. Мережковским это сотрудничество прекратилось. Осенью 1934 г. парижские участники «Меча» покинули журнал.

   Во вступительном слове от редакции было заявлено, что «“Меч” будет журналом активизма, журналом борьбы на мировом фронте. Активизм не должен ограничиваться деянием чисто политическим, он должен проявляться везде: и в литературе, и в искусстве, и в общественности, и в политике…» [11].

   В газете публиковались статьи Мережковского, Гиппиус, Гомолицкого, Бема. Так, Бем обсуждал литературную критику и публицистику эмиграции, постоянно освещал основные события ее культурной жизни. Печатались стихи Мандельштама, Гомолицкого, Гумилева. Литературные материалы присылали Алданов, Амфитеатров, Бальмонт, Тэффи. Специальная рубрика была посвящена книжным новинкам, появившимся в Польше и за границей. И как во всех эмигрантских газетах и журналах, специальное место отводилось различного рода объявлениям. Больше всего – розыску пропавших родственников, родных, знакомых.

И наконец редакции многих эмигрантских газет становились местом встречи творческой интеллигенции, своеобразными литературными клубами. Эти встречи, литературные собрания играли важнейшую роль в жизни многих русских эмигрантов. Они давали возможность регулярно встречаться, высказывать свои суждения о литературе, театре, политике, читать собственные произведения.

   Все это вселяло убежденность в необходимости и важности того общего дела, в котором они все принимали участие.

   Примечания

[1] Александр Дикгоф-Деренталь – ближайший помощник Б. Савинкова. В 1920–1921 гг. являлся заместителем председателя политического отдела Русского политического комитета в Польше. Жил в Париже, продолжал сотрудничество с газетой «За свободу». Печатал в газете свои воспоминания и повесть «Под игом дракона» (1924).

[2] В.В. Португалов – журналист. В 1920 г. по приглашению Б. Савинкова приехал в Варшаву. Редактор «Свободы» до конца 1923 г. Сотрудничал и с другими эмигрантскими изданиями («Последние новости», «Сегодня», «Родное слово»). В 1929 г. уехал в Париж.

[3] За свободу. 1921. 30 октября. С. 1.

[4] Арцыбашев М. Слово о русской литературе // За свободу. 1925. 9 июня. С. 3.

[5] Свои «Записки писателя» М.П. Арцыбашев начал печатать еще в России в 1911 г. Затем работа была прервана. В газете «Записки писателя» публикуются с 1925 г.

[6] Арцыбашев М. Открытое письмо Стефану Жеромскому // За свободу. 1925. 23 февраля. С. 2.

[7] Философов Д. В замке // За свободу. 1925. 24 октября. С. 3.

[8] Газета начала выходить с апреля 1932 г.

[9] Например, рецензии на поэтические сборники К. Бальмонта, стихотворения А. Ахматовой, М. Кузмина и многих других.

[10] Философов Д. Просьба к читателям // Молва. 1933. № 254. С. 2.

[11] Меч. 1934. 20 мая. С. 1.