Направления, течения >> Русская эмиграция >> Первая волна >> Розинская О.В. Забытые имена русской эмиграции в межвоенной Польше. Сергей Кулаковский (1892–1949)


Забытые имена русской эмиграции в межвоенной Польше.

Сергей Кулаковский (1892–1949)


Культурную среду многих эмигрантских центров, в том числе и межвоенной Варшавы, составляли представители русской творческой интеллигенции, в силу определенных жизненных обстоятельств оказавшиеся в эмиграции. Рядом с крупными литературными именами были и такие, которые и тогда и сейчас малоизвестны даже специалистам. Они активно печатались в польской прессе, помещая в представительных журналах свои статьи, посвященные русской литературе, ее рецепции в Польше, творчеству русских писателей-эмигрантов в других странах, печатали рецензии на выходящие в Польше русские книги, принимали активное участие в совместных русско-польских литературных и культурных мероприятиях. Многие из них проявили себя как популяризаторы русской литературы, выполняя роль переводчиков, знакомых с лучшими ее образцами, и посредников между двумя великими культурами. Именно представители русской творческой интеллигенции во многом определяли культурную жизнь русского зарубежья.

Многочисленные факты свидетельствуют и о том, что многие русские литераторы интересовались польской культурой, активно включались в культурную жизнь Польши межвоенного двадцатилетия. Именно они внесли весомый вклад в дело ознакомления русских читателей с выдающимися произведениями польской литературы.

В межвоенный период в Польше выходят русские газеты и журналы, открываются издательства, русские дома, школы, библиотеки, театральные залы. Деятели русской культуры проводят литературные вечера, создают творческие объединения, привлекаются к работе в качестве журналистов, издателей, редакторов различных эмигрантских изданий. У некоторых из них были польские корни, сохранились дружеские связи с этой страной еще с дореволюционных времен. Многие эмигранты хорошо владели польским языком. Всё это помогало поддерживать отношения с польской творческой интеллигенцией. Такие «польские русские», как С. Кулаковский, В. Фишер, Д. Бохан, А. Хирьяков, Е. Вебер-Хирьякова и некоторые другие, сыграли важную роль в развитии русско-польских литературных связей в 1920–1930-е гг.

Судьба «русского киевлянина» (Робинсон М.А. Судьба русского киевлянина: письма С.Ю. Кулаковского Соболевскому (Революция, Гражданская война, первые годы эмиграции) // Славянский альманах. 2018. № 3–4. С. 215–246) польского происхождения Сергея Кулаковского (1892–1949) схожа с судьбами многих других эмигрантов. Сын профессора Ю.А. Кулаковского (о Ю. Кулаковском см.: Пучков А. Юлиан Кулаковский и его время. СПб.: Алетейя, 2004), доктора римской словесности, филолога-классика, историка, публициста, был воспитан в уважении и любви к двум славянским культурам – православной и католической. Он получил образование в Киевском и Петербургском университетах; в в Киевском и Московском университетах читал лекции по древнерусской литературе. В 1925 г. оказался в Польше (согласно М.А. Робинсону, это произошло в 1924 г.).
С самого начала пребывания в этой стране он активно включился в культурную жизнь Варшавы, читал лекции по истории русской литературы, вел занятия по русскому языку в Варшавском университете и других учебных заведениях.

Кулаковский был двуязычным литератором, свободно пишущим на двух языках. С равным интересом он изучал русскую и польскую литературы, писал о русско-польских литературных связях.

Сергей Кулаковский сотрудничал со многими известными представительными польскими изданиями: «Квадрига», «Вядомости литерацке», «Камена», «Театр», «Жиче литерацке». Главный редактор поэтического журнала «Камена» К. Яворский (журнал «Камена» издавался в 1933–1939 гг., а затем и после войны) в книге своих воспоминаний прекрасно написал о роли Кулаковского в польской культурной жизни. Он же отмечал многогранность интересов этого человека: «Как часто и удачно он советовал мне, а при реализации мною его советов помогал, посылая нужные материалы либо собственные статьи! Это его заслуга, что мы отметили столетие первого издания финской “Калевалы” и 85-летие смерти Фельмана, собирателя эстонских песен и сказаний, которые легли в основу эстонского национального эпоса “Калевипоэг”. Это он помог мне иллюстрировать свою статью о латышской поэзии переводами, прислав мне небольшую антологию латышских стихотворений в переводе на французский язык» (Jaworski K. W kręgu Kameny. Lublin, Wydawnictwo Lubelskie, 1965. S. 60–61).

Кстати, в архиве Яворского, который хранится у его сына, продолжившего редактирование «Камены», есть более ста пятидесяти неопубликованных писем Кулаковского и несколько его поэтических произведений на русском языке.

Кулаковский серьезно изучал творчество русских писателей и поэтов как XIX, так и ХХ века, обращался к творчеству А.С. Пушкина, Н.С. Лескова, С. Есенина, М. Волошина, А. Блока, В. Ходасевича, В. Брюсова, В. Маяковского, И. Анненского, О. Мандельштама, Н. Гумилева. Увлекался поэзией М. Цветаевой, А. Ахматовой, Б. Пастернака. Интересовался творчеством русских писателей-эмигрантов И. Бунина и В. Набокова. В то же время писал о проблемах советской литературы и культуры, о советском театре, о К. Станиславском.

С. Кулаковский сумел, говоря о достижениях советской литературы, театра и кино, сохранить объективную позицию. В этом его отличие от большей части русской эмигрантской критики, как правило, отказывавшей советской культуре в возможности создания художественных ценностей.
Перед войной Кулаковский подготовил монографии о жизни и творчестве А.К. Толстого и Н.С. Лескова. Эти работы на польском языке предназначались польским читателям, которые с неизменным интересом обращались к русской литературе. Этот интерес был обусловлен историческими причинами. С одной стороны, национальный гнет, насильственная политика русификации, проводимая царской Россией, не могли не повлечь негативного отношения польского общества ко всему русскому, в том числе и к русской культуре. С другой стороны, в Польшу пришла великая русская литература, которую многие представители польской интеллигенции читали в оригинале.

Следует отметить, что в 1927 г. С. Кулаковский напечатал в журнале «Паментник литерацки» цикл статей «Александр Блок и Польша», «Николай Лесков и Польша», а в 1934–1935 издал учебники по русскому языку для говорящих по-польски. Безусловно, значительным событием для него стала публикация в 1939 г. монографии на польском языке «Пятьдесят лет русской литературы. 1884–1934». В масштабном научном труде было проведено детальное исследование развития русской литературы на протяжении пятидесяти лет. Эту книгу, как писал русский литератор польского происхождения Л. Гомолицкий, «следует рассматривать как почин… Но главное сделано, положено начало большому полному справочнику, широкому историческому обзору от времен Михайловского до советской и зарубежной литературы… Он дал полезный, достаточно полный и вполне доступный справочник польскому читателю, почти вовсе не знакомому с новой русской литературой…» (Гомолицкий Л. 50 лет русской литературы // Меч. 1939. 5 августа. С. 5).

В книге представлены литературные портреты восьмисот русских писателей, освещены основные тенденции развития русской литературы как в самой России, так и за ее пределами. Безусловно, появление такой книги стало знаменательным событием для российского литературоведения. Польский читатель получил возможность составить впечатление о более чем полувековой истории русской литературы. Кроме того, книга была необходима многим польским исследователям-русистам. Известные польские ученые Францишек Селицкий и Р. Лужны отдавали должное научной деятельности Кулаковского и утверждали, что этот исследователь занимает особое место в польской русистике (Sielicki F. Z dziejów rusycystyki polskiej międzywojennej // Przegląd Rusycystyczny. 1981. № 3. S. 81; Łużny R. Od słowianofilstwa do słowianoznawstwa. Dwa wieki historycznoliterackich zainteresowań rusycystycznych w Polsce (1800–1939) // Studia z dziejów rusycystyki historycznoliterackiej w Polsce / Pod red. R. Łużnego. Wrocław: Zakład Narodowy im. Ossolińskich, 1976. S. 67).

Сферой его профессиональных интересов была и польская литература, о которой он много писал, выступал с сообщениями на международных конференциях.

Так, на I Конгрессе славистов в Праге в 1929 г. он прочел доклад «Современные польские поэты», а в 1931 написал реферат «О романтизме в современной польской поэзии». Его привлекала поэзия Яна Каспровича, Тадеуша Мичиньского, Казимежа Пшервы-Тетмайера. Обращался он к творчеству С. Пшибышевского, С. Реймонта, С. Жеромского, Л. Стаффа и утверждал, что многие поэты молодой Польши продолжили романтическую традицию своих великих предшественников. Не случайно известный польский литературовед Станислав Добровольский назвал Кулаковского «сердечным другом польских поэтов», а также «страстным пропагандистом русской и советской поэзии в Польше» (Добровольский С.Р. Чему можно научиться у советских писателей // Октябрьская Революция и славянские литературы. М: Изд-во Моск. ун-та, 1967. С. 216).

В 1929 г. в берлинском издательстве «Петрополис» вышла книга Кулаковского «Современные польские поэты в очерках Сергея Кулаковского и в переводах Михаила Хороманского» (Кулаковский С. Современные польские поэты: В очерках Сергея Кулаковского и в переводах Михаила Хороманского. Берлин: Петрополис, 1929). Эта масштабная работа включала в себя обзор поэтических групп, объединений, школ, а также творчества отдельных поэтов периода молодой Польши, 20–30-х гг. ХХ в. Исследователь проделал огромную работу, собирая и систематизируя разнородный материал, анализируя творчество многих польских поэтов того времени. Много внимания в книге было уделено русско-польским культурным и литературным связям, тесным творческим контактам. Подобных работ до этого не было. Многие польские критики отмечали информационный характер монографии (Zawodziński K.W. Nowe wydawnictwo. Szkodliwa dla propagandy kultury polskiej książka // Przegląd Współczesny. 1929. T. 31. S. 467) в ущерб анализу творчества отдельных поэтов  – перед автором стояла слишком обширная задача.

В 1930 г. Кулаковский принял участие в конгрессе, приуроченном к 400-летию со дня рождения Яна Кохановского. В том же году в Берлине вышла его книга «Ян Кохановский. 1530–1930», в которой он представил Кохановского как выдающегося польского поэта и гуманиста (Кулаковский С. Ян Кохановский. 1530–1930. Берлин: Петрополис, 1930). Книга была посвящена известному филологу-классику и историку культуры Фаддею Зелинскому.
Кулаковский сочетал труд ученого-литературоведа с работой профессионального переводчика, знакомя русских читателей с польской поэзией. Переводил он А. Мицкевича (Кулаковский С. Книги «польского народа и польского странничества» // Камена. 1934. № 10. С. 183–185), «Трены» Кохановского; много писал о прекрасных переводах русской поэзии, выполненных польскими литераторами.

По утверждению критика и писателя Тадеуша Хрустелевского, до войны Кулаковский создал более двухсот статей и научных работ по русистике, полонистике и проблемам литератур прибалтийских стран (Chróścielewski T. Kułakowski Sergiusz // Polski słownik biograficzny. Wrocław; Warszawa; Kraków, 1971. T. XVI. S. 173. Кулаковский стал прообразом одного из героев повести Хрустелевского «Школа двух девочек»; изд.: Лодзь, 1965).
За плодотворную научную и издательскую деятельность, за популяризацию в среде русской эмиграции достижений польской культуры, за большой вклад в ее развитие в 1934 г. Сергей Кулаковский был удостоен престижной награды Польской Республики «Серебряные академические лавры» – свидетельство высокой оценки его работы культурной элитой страны.

После войны он заведовал кафедрой русского языка и литературы в Лодзинском университете, продолжал заниматься вопросами русской и польской литератур, русско-польскими культурными и литературными связями.

В личной жизни Кулаковский был одинок. Самым близким другом считал своего кота, которого называл своим внебрачным сыном.

Умер он  1949 г., похоронен на православном кладбище в Варшаве.