А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

 

Лингво-культурологический анализ басни И.А. Крылова «Василек»

 

 

Казалось, главным героем басен Крылова стал сам русский язык с заложенными
в его системе своеобразиями национально-характеристического выражения,
игрой экспрессив¬ных красок, с его художественными возможностями
и с свойственным ему складом мысли.

В.В. Виноградов

 

Впервые басня была опубликована в «Сыне Отечества» в 1823 г. Это единственная басн, датированная самим И.А. Крыловым: «Павловск. Июня 15 дня 1823 г.» Перепечатана в «Полярной звезде» за 1824 г.; затем – в «Баснях» 1825 г. (помещена в VII книгу под № 1), в 1830 г. также; в 1834 г. перенесена в I книгу под № 1. В последнем издании – в I книгу под № 10. Текст басни окончательно установлен в 1834 г. Сохранились рукописные и печатные варианты текста.

«Басня написана во время пребывания Крылова в летней резиденции императрицы Марии Федоровны в виде благодарности за оказанное ему внимание. Приглашение было вызвано тяжелым заболеванием Крылова ( двукратное кровоизлияние в мозг). Ироническое отношение к этому монаршему приглашению запечатлено в эпиграмме К.Ф. Рылеева» (Крылов И.А. Басни в девяти книгах / Изд. подготовил А.П. Могилянский. М.; Л. 1956. С. 332).

 

Нет одобрения талантам никакого:
   В России глушь и дичь.
   О даровании Крылова
   Едва напомнил паралич.
                  К.Ф. Рылеев, 1823 г.

 

Эта басня заслуживает пристального изучения, так как И.А. Крылов в ней выступает как новатор. Его новаторство проявляется в разных планах. Басня оригинальна и построена на личном жизненном опыте автора, что было необычно для этого жанра: в то время, как правило, за основу брался классический сюжет древних баснописцев (Эзопа, Бабрия, Федра, Лафонтена и др.).

Кончается басня прямым (а не в аллегорической форме) обращением автора к царским особам, что также выбивалось из традиционной морали.

Но оригинальность сюжета не единственная особенность басни. Новаторство проявляется и в языковом плане: здесь ярко выступает смешение басенного языка с одическим стилем. В.В. Виноградов приводит эту басню (наряду с баснями «Лань и Дервишь» и др.) как пример виртуозного смешения стилей в басенном языке И.А. Крылова: «Смешение стилей, кото¬рые были прежде разграничены, осуществляется в басенном яыке Крылова разными способами. Чаще всего наблюдается сочетания разностильных элементов в структуре одного и того же произведения. Например, в басне “Василек” одни и те же фразеологические серии то повертываются в сторону простого стиля, то развертываются в высокий одический план. Заключительные же стихи, выражающие мораль басни, открыто ведут к высокому одическому стилю» (Виноградов В.В. Язык и стиль басен Крылова // Виноградов В.В. Язык и стиль русских писателей: Избранные труды. М., 1990. С. 156).
Стиль басни «Василек» меняется в зависимости от темы и адресата. Обращение к царским персонам выдержано в высоком одическом ключе.

 

О вы, кому в удел судьбою дан
   Высокий сан!

 

В пределах одной басни, руководствуясь темой и предметом изображения, проявляется гениальная способность И.А. Крылова соединять разностилевые элементы русского языка: высокого, посредственного и низкого. Начало и конец бысни выдержаны в высоком одическом стиле. Поражает смелость выводов автора: достоинство любого человека не зависит от его происхождения, т. е. автор констатирует равенство людей всех сословий.

В то же время здесь сохранена и басенная традиция: обращение к древнегреческой мифологии – традиционное для басенного жанра, и здесь же, кроме того, отмечаются постоянные эпитеты, восходящие к русскому фольклору (о чем далее).

Проследим, как конкретно это проявляется в данной басне. В цитате, приведенной выше, междометие о! употребляется в риторическом обращении для усиления эмоциональной выразительности, патетической приподнятости, как правило, при обращении к высшим силам: богам, музам и т. п. В баснях Крылова встречается всего 4 раза. Например, в басне «Лев состаревшийся»: «О, боги! возопил стеная Лев тогда...» Но особенно часто это междометие используется в одическом стиле (в одах Г.Р. Державина, В.К. Тредиаковского и у других поэтов).

Главным действующим лицом анализируемой басни является невзрачный Василек. Талант рассказчика виден уже в самом начале басни – в зачине художественного повествования:

 

В глуши расцветший Василек
   Вдруг захирел, завял почти до половины.

 

Это текст авторского повествования.

В басне используются простые, бытовые детали: рядом с Васильком копается жук (ср. в сборнике «Пословиц русского народа» В.И. Даля в трех частях (М., 1993; II, 429): «Подле пчелки – в медок, а подле жука – в навоз»).

Скромный, простенький цветочек василек незаметно рос в глуши. Глушь – «густо заросшая часть леса, сада и т. п.»:

 

В глуши расцветший Василек
   Вдруг захирел, завял почти до половины
   И, голову склоня на стебелек,
   Уныло ждал своей кончины.

 

Это описание – авторский текст, адресованный читателям, – написан обычным басенным языком (автор даже избегает разговорного стиля: не используются, например, разговорные междометия, кроме литературного ах!), но даже сюда вкрапливаются элементы высокого стиля. В частности, цветочек ждал не «смерти», а «кончины». Это уже высокий стиль повествования, что отражается на частотности употребления этих слов (смерть / кончина) в баснях Крылова. Существительное кончина имеет частотность 3, а нейтральное смерть – 17 случаев употребления (частотность приводится по «Словарю языка басен Крылова», составленного Р.С. Кимягаровой. – Прим. автора).

Скромный Василек обреченно ждал конца своего существования: «уныло ждал своей кончины». Маленький Василек противопоставляется мощным, огромным кедрам и дубам, а также пышным, роскошным цветам. Но солнышко дарит свое тепло не только могучим деревьям (кедрам и дубам) и роскошным цветам, но и простой, невзрачной полевой былинке. Таким образом, баснописец уравнивает в правах все сущее, имея в виду людей, независимо от их происхождения. Эта мысль излагается пафосно, что выражается восклицательными предложениями и сравнением с небесным светилом – солнцем:

 

О вы, кому в удел судьбою дан
   Высокий сан!
   Вы с солнца моего пример себе берите!
   Смотрите:
   Куда лишь луч его достанет, там оно
   Былинке ль, кедру ли – благотворит равно,
   И радость по себе и счастье оставляет.

 

В басне встречаются элементы пейзажа: «Они сами участвуют в действии как бурное и величественное проявление сил природы вообще» (Орлов А.С. О языке Крылова // Язык русских писателей. М.; Л., 1948).

Лексико-стилистический состав басни зависит от темы повествования и адресата.

В басне встречается слово докука. Со времени Крылова оно изменило свой стилистический статус: из нейтральной лексемы времен Крылова в современном русском языке оно превратилось в архаичное слово.

Докука встречается в баснях И.А. Крылова всего 1 раз (в анализируемой басне) в значении «назойливая, неотступная просьба». В Академических словарях начала – первой половины XIX в. оно фиксируется без помет (САН 1809; САР 1847). Интересно и то, что слово до настоящего времени включается и в толковые словари русского языка, и в диалектные словари. Так, в Толковом словаре русского яыка под редакцией Н.Ю. Шведовой оно толкуется как «надоедливая просьба, а также надоедливое, скучное дело», правда, с пометой устаревшее. С пометами устаревшее и просторечное помещается это существительное в академических толковых словарях под редакцией А.П. Евгеньевой. Кроме того, оно отмечается и в Словаре русских народных говоров (СРНГ. Вып. 8. С. 100) в значениях «потребность в чем-л.» и «людская помощь». В АОС (Вып. 11. С. 311) фиксируется в значении «забота» и глагол доку/кать «настойчиво говоря что-н., затратить на это много времени». В сборнике «Пословиц русского языка» В.И. Даля (Т. 2. С. 357) находим пословицу «что докучает, то и поучает». В то же время эта лексема включается и в словари литературного языка. Так, в Словаре современного русского литературного языка АН лексема докука помещается в обоих изданиях: в словарной статье на глагол докучать, в Словаре русского литературного языка 1954 г. (Т. 3) и в Большом академическом словаре русского языка 2006 г. (Т. 5) в самостоятельной словарной статье. Слово снабжено пометами устаревшее и просторечное (в обоих изданиях) и имеет два значения: «просьба» и «надоедливое, скучное дело», т. е. факти¬чески повторяется словарная статья первого издания, только те же дефиниции разделены на два значения. Лексикографически впервые (по ССРЛЯ) фиксируется в Лексиконе Ф. Поликарпова 1704 г. Словарь русского языка XI–XVII вв. датирует слово XV в. (Вып. 4. С. 294). Там же фиксируется наречие докучно, прилагательное докучный и докучливый и существительное докучник – «тот, кто докучает, проситель».

Бедный Василек обращается со своей бедой к жуку, который советует ему смириться, терпеть и не ждать помощи от могущественного солнца:

 

«А ты ни пышен, ни пахуч:
   Так солнца ты своей докукою не мучь!
   Поверь, что на тебя оно луча не бросит,
   И добиваться ты пустого перестань,
   Молчи и вянь!»

 

Этимологически лексема связана с глаголом докучать, антропонимом Докучаев и с сущестительным скука и глаголом скучать (с префиксом с-). Зафиксирован также диалектный глагол докука/ть в значении «надоедать, докучать» (СРНГ, 8. С. 100). Слово фиксируется с XV в. и является восточнославянским по происхождению: украинское докука, белорусское докука (Этимологический словарь МГУ под редакцией Н.М. Шанского. Вып. 5. С. 159). В Словаре русского языка XVIII в. (Вып. 6. С. 189–190) зафиксировано большое словообразовательное гнездо с этим корнем: докука, докучать, докучливый, докучник, докучность.

Возвращаемся к анализу басни «Василек». Пустое употребляется в значении существительного среднего рода, образованного от прилагательного пустой, в значении «напрасный». Видим, как стиль басни меняется в зависимости от темы и адресата. Обращение к царским персонам написано в одическом стиле; в мифологическом ключе – обращение к Зефиру, разговор с жуком описан обычным басенным языком, т. е. в среднем стиле. Вообще обращение к различным адресатам удивительно естественно и живо.

Наречие уныло употребляется в значении «грустно, печально». Традиционно в басне действуют мифологические герои и используется мифологическая лексика. Василек жалуется («жалобно шептал») Зефиру на свою плачевную участь в надежде на милость солнца. «Солнце красное» (постоянный фольклорный эпитет) «небесным взором оживило» и Василек, и все кругом: «по царству Флорину рассыпало лучи». Поэтому вполне ес¬тественно, что именно с могучего Солнцп предлагается брать пример знатным персонам. Собственное имя Зефир всего в баснях встречается 6 раз в значении «легкий теплый ветерок западного направления». В греческой мифологии это «бог западного ветра». Царство Флорино – Царство Флоры. Флора в древнегреческой мифологии – богиня весны и цветов; здесь употребляется иносказательно: цветущий мир природы. Флорино – притяжательное прилагательное, образовано от собственного имени. Эта простонародная черта – образование притяжательных прилагательных от мифологических имен – постоянно встречается в баснях Крылова: «Страх объял жителей Нептуновой столицы» (от собственного имени Нептун) в басне «Синица»; «Быть украшением Юнонина двора» (от собстенного имени Юнона) в басне «Ворона».

 

Но солнышко взошло, природу осветило,
   По царству Флорину рассыпало лучи.

Солнце красное – постоянный эпитет, восходящий к устному народному творчеству:

«Ах, если бы скорее день настал,
   И солнце красное поля здесь осветило,
   Быть может, и меня оно бы оживило?»
   И бедный Василек, завянувший в ночи,
   Небесным взором оживило.

 

Солнце благотворит, кому «оказывает покровительство, делает добро кому-л.». Этот глагол в архаичном употреблении встречается только 1 раз в этой басне.

 

Оно Былинке ль, кедру ли – благотворит равно,
   И радость по себе и счастье оставляет.

 

Благословлять «воздавать хвалу» встречается всего 2 раза – в басне «Василек» и в басне «Ручей».

 

Вы с солнца моего пример себе берите!
   <...> вид его горит во всех сердцах –
   Как чистый луч в восточных хрусталях,
   И всё его благословляет.

 

Басня написана просто, без сентиментальности, лести и подхалимства. Даже уменьшительно-ласкательные формы существительных встречаются всего 3 раза: стебелек, былинка и солнышко (наряду с солнце). В лексеме былинка суффикс =к(а) в современном русском языке выделяется толко этимологически. Но во времена И.А. Крылова было не так. Это существительное образовано от былина в значении «стебель растения». Это с уверенностью можно констатировать, опираясь на Cловарь XVIII в. (Вып. 2. С. 180), где фиксируется значение «травянистое растение; стебель растения» в примере «болотная золотая былина». Это подтверждается и «Словарем ручной натуральной истории» 1788 г. (Т. 2. С. 180): «Конопля приносит семена растения, а из былин своих дает пеньку».

Внимательный, умный наблюдатель, баснописец создает тонкое, неожи¬данное оригинальное и вместе с тем бытовое сравнение: вид солнца отражается «как чистый луч в восточных хрусталях».

Существительное взор встречается в баснях в двух значениях: 1. «устремление глаз на что-л.; взгляд» и 2. «вид, обличие; лицо». В сочетании с прилагательным небесный «относящийся к небу» – «небесный взор» – это «луч солнца».

 

И бедный Василек, завянувший в ночи,
   Небесным взором оживило.

 

Прилагательное бедный употребляется в значении «несчастный». Автор явно симпатизирует погибающему васильку, но солнышко спасает гибнущий цветок, вопреки «предсказаниям» приземленного жука. В басне нет книжных образов, искусственных выражений, абстрактных сравнений. Ярко проявляется контраст высокого стиля и бытовых деталей. Рядом с обращением к Зефиру (что было характерно для басенного жанра): «Зефиру между тем он жалобно шептал: «Ах, если бы скорее день настал», и «солнцу красному» резким контрастом выступает беседа со «знающиим свет» жуком, который дает наставления несчастному цветочку.

 

«Уж как ты прост, мой друг!»
   Ему сказал, вблизи копаясь, жук.

 

Лексические замены касаются всего нескольких слов, в частности существительных краса / красота. Абстрактное существительное красота всего в баснях отмечается 6 раз, а синонимичное краса 7 раз. Эту 21 строку автор изменял неоднократно: существительное красота было заменено на краса (только в черновых вариантах), но затем снова возвращено красота. В этой строке в рукописных вариантах было: «И восхитительной для сердца красотой», затем та же строка в печатных вриантах (1830 г.) выглядит так: «И удивительной красой», в окончательном варианте и удивительною красотою, т. е. «достойной удивления, восхищения».

В рукописном варианте «восхитительной для сердца красотой» восхитительный было заменено на удивительный. Восхитительный вообще не встречается в баснях, отмечен только глагол восхищать.

Существительное краса отмечается 7 раз в двух значениях: «краса» и «украшение, достоинство, слава».

Прилагательное пушистые для характеристики цветов было заменено на цветы душистые, что логичнее (ср.: в басне «Цветы» для характеристики цветов употребляется прилагательное пушистый в значении «распустившийся, расцветщий, имеющий много лепестков и листьев» (т. е. подчеркивает иное качество растений):

 

На окне Цветы живые все

Раскинулись во всей красе,

И стали от дождя душистей,
   Свежее и пушистей.

 

Пушистый отмечается 4 раза,в основном для харатеристики шерсти животного (см. басни «Лев», «Лиса», «Слон в случае»). Восхитительный было убрано и в баснях не встречается, видимо, как несколько сентиментальное.

Глагол благотворить с управлением кому встречается 1 раз в значении «оказывать покровительство, делать добро кому», в рукописном варианте было благоволит.

Глагол благословлять «воздавать хвалу» имеет частотность 2 (отмечается, кроме того, в басне «Ручей»). В окончательном варианте благоволит было убрано.

«Вы с солнца моево пример себе возьмите» – затем глагол был заменен на берите. Имеется в виду постоянное, а не однократное действие – «пример берите».

Далее: «удел дан» или «удел дан» щасливый сан «достаться, выпасть на долю кому-л» в прямом значении, «в удел взять что-л.» «получить во владение при дележе участок земли», здесь «о месте, области деятельности» – в этом случае удел – омоним.

Язык представляет собой смешение одического стиля с языком разговорным, каким было принято писать басни, которые относились к «низкому» литературному жанру. Как уже говорилось, язык басни меняется от темы и адресата басни, что также было в новинку.

Мораль представляет собой открытое обращение автора к царским особам, которых баснописец призывает (именно призывает!) оценивать людей не по происхождению, а по личным человеческим достоинствам, беря пример с солнца и с высших сил природы.

Таким образом, басня Крылова, несмотря на свою принадлежность к малым формам литературы, отражает все разнообразие стилевых средств русского литературного языка начала XIX в. и намечает новые пути их смешения и синтеза на широкой демократической основе устной, народной речи и народной поэзии» (Виноградов В.В. Язык и стиль басен Крылова. С. 158). Обращает на себя внимание и то, что в басне отсутствует хвалебный тон и прославление адресата.

Известна оценка родного брата знаменитого баснописца – Л.А. Крылова, которую он дал в письме после прочтения басни: «Басня твоя “Василек”, которую я вытвердил наизусть, беспримерна и очень кстати написана: в ней ты умел весьма тонко и серьезно изъявить свою благодарность великой нашей императрице. Басню эту я почитаю вроде оды, весьма тонкой и хитрой, не имеющей в себе ни почерка грубостей и постыдной лести, что во многих одах приметно» (И.А. Крылов в воспоминаниях современников / Вступ. ст., сост., подгот. текста и коммент. А.М. Гордина, М.А. Гордина. М., 1982. С. 355–356).

В этой связи любопытно сопоставить басню Крылова «Василек» с панегириком баснописца Николая Леонтьева, который он предпослал своему сборнику басен (СПб., 1766). Оба баснописца сравнивают царскиих персон с солнцем. Но как различны эти сранения! Известно, что Крылов давал уроки людям всех сословий и возрастов. В данной басне Крылов не отступает от этой традиции. Он говорит о том, что солнце дарит свое тепло и свет всему сущему: от незметного цветка до мощных дубов и кедров, «и все его благословляет». Другой баснописец также сравнивает «Всемилостевейшую Государыню» с солнцем, называя ее «Российским Светилом», которое «мечет повсюду лучи правосудия, мира, тишины, веселия и спокойствия; и согревая оными во всякое время своих подданных...». Подписываясь под посвещением, Н. Леонтьев называет себя «всеподданнейшим рабом Вашего Императорского Величества». У Крылова нет ни малейшего раболепия и низкопоклонства.

Несмотря на отдельные лексические совпадения (сравнение с солнцем, которое «простирает оживляющие лучи свои как на кедр, так и на самую маленькую травку»), тон басни Крылова сдержанно-спокойный, без суперлативов и патетики, но совершенно не умаляющий достоинства царских особ. Себя Крылов ассоциирует с незаметным «в глуши расцветшем Всильком». Солнце дарит свое тепло как автору, так и всему живому. Таким образом, заглавие басни приобретает дополнительную окраску, т. е., как писали критики, Крылов был «себе на уме» и по-своему отблагодарил своих благодетелей.

Академик А.В. Никитенко в «Речи о баснях Крылова в художественном отношении» (СПб., 1868) выделял «сильный ум» баснописца и отмечал, что баснописсец наделен «даром тонкго наблюдения и проницательности».

Стремление царских особ сделать из знаменитого баснописца придворного поэта (уже не в первый раз) не увенчалось успехом. Крылов оставался независим в своих суждениях, мнениях и оценках. В хвалебных одах отмечается комплиментарное сравнение адресата с солнцем. И.А. Крылов и здесь же опять поступает по-своему: не восхваляет царских особ, сравнивая их с солнцем (как было принято в хвалебных одах), а хочет, чтобы монархи учились у солнца, распространяя свои милости на всех (!) подданых без различия их положения, знатности и богатства.

Оценивая заслуги И.А. Крылова перед отечеством, А. Никитенко писал: «Ища удовлетворения своим умственным стремлениям в кругу человеческой действительности и различных ее отношений, он, естественно, должен был войти в самую тесную связь с тем, что всего ближе было к нему – с бытом и духом своего народа. В отечестве нашем не было другого сильного ума, который бы, подобно Крылову, усвоил себе, или, лучше сказать, воплотил в себя самые стихии народной индивидуальности, психологические особенности народа, его воззрения на вещи, весь склад его диалектики, приемы его мысли и слова. Получив в дар от природы необыкновенный ум, он как бы вторично принял его из богатой сокровищницы народных умственных сил и стал народным писателем не потому уже, что того хотел, а потому что не хотеть этого не мог. Равнодушный ко всем выспренним утопическим и оптимистическим мировоззрениям, тонкий наблюдатель жизни и знаток человеческого сердца, аналитик, и немножко скептик в житейской практике, он естественно был расположен к иронии; но и ее обнаруживал он в народном смысле и тоне. Эта спокойная лукавая и вместе добродушная ирония, в которой сквозь незнание, ею выказываемое и отстранение себя от вопроса, светятся как бы вскользь глубокое и верное понимание настоящего хода вещей и готовность вопрос разрешить по-своему – это ирония, по всему разлитая в баснях Крылова, есть одно из самых коренных и глубоких свойств нашей народности. Ирония является и у других писателей-баснописцев со свойственным ей сатирическим направлением. Но в том-то и состоит гениальная черта нашего баснописца, что его ирония вылилась в форму народного духа, получила от него особенную физиогномию, колорит, что ее нельзя ни вполне понять, ни применить нигде и ни в чем». И далее: «...ирония – это господствующий тон басен Крылова» (Речь о баснях Крылова в художественном отношении / Акад. А. Никитенко. СПб., 1868 г. С. 8–9). И далее Крылов наделен «даром тонкого наблюдения и проницательности. Многие исследователи отмечали: Крылов дает уроки всем – и детям и взрослым людем всех сословий. В басне «Василек» дан урок царским особам, но и здесь автор сохраняет мудрую сдержанность и тонкую иронию.

 

Забавой он людей исправил,
   Сметая с них пороков пыль;
   Он баснями себя прославил,
   И слава эта – наша быль.
   И не забудут этой были,
   Пока по-русски говорят:
   Ее давно мы затвердили,
   Ее и внуки затвердят.
                          П.А. Вяземский

 

Примечания автора


   Текст басни и ее вариантов цитируется по изданию А.П. Могилянского: Басни в девяти книгах. Литературные памятники. М.; Л. 1956. (С сохранением орфографии и пунктуации памятника.)

Частотность слов приводится по «Словарю басен Крылова», составленному Р.С.Кимягаровой (М., 2006).

 

Литература

Виноградов В.В. Язык и стиль басен Крылова // Виноградов В.В. Язык и стиль русских писателей: Избр. тр. М., 1990.

Даль В.И. Пословицы русского народа: В 3 т. М., 1993.

И.А. Крылов в воспоминаниях современников / Вступ. ст., сост, подгот. текста и коммент. А.М. Гордина, М.А. Гордина. М., 1982.

Никитенко А.В. Речь о баснях Крылова в художественном отношении в день празднования 100 юбилея в Императорской Академии. СПб., 1868.

Орлов А.С. О языке Крылова // Язык русских писателей. М.; Л., 1948.

 

Словари


АОС – Архангельский областной словарь / Под ред. О.Г. Гецовой. Вып. 11. М., 2001.
Большой  академический словарь русского языка. Т. 5, М.; СПБ., 2006.
САН – Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный. Ч. 1. СПб., 1806.
СРНГ – Словарь русских народных говоров / Гл. ред.: Ф.П. Филин. Л., 1972.
Словарь русского языка XI–XVII в. Вып. 4. М., 1977.
Словарь русского языка XVIII в. Вып. 2. Л., 1985; Вып. 4. Л., 1988.
Словарь ручной натуральной истории. Т. 1. СПб,. 1788.
ССРЛЯ – Словарь современного русского литературного языка. Т. 5. М.; Л., 1954.
САН 1847 г. – Словарь церовно-славянского и русского языка, составленный Вторым отделением Императорской Академии Наук. СПб., 1847.
Толковый словарь русского языка / Отв. ред. Н.Ю. Шведова.

 

Кимягарова Р.С., канд. филол. наук, ст. научный сотрудник

Лаборатория этимологических исследований

филологический факультет

МГУ имени М.В. Ломоносова