Ухват. Сатирический журнал. Издательство «Птицелов». [Рецензия.]

Он издается в Париже. Внешность его и многое в содержании напоминает собою стиль «Сатирикона». Но все это – в эмигрантском издании, т.е. не исправленном и дополненном, а, наоборот, ущербленном. Рисунки нуждались бы в гораздо большей четкости и, так сказать, убедительности. Так как «Ухват» начал свою насмешливую деятельность еще во время Зарубежного съезда, то он и ухватился за него – очень цепко и крепко. Но «Возрождению» достается от журнала не больше, чем «Последним Новостям», и вообще расточает он всем сестрам по серьгам. И даже собственные его сотрудники, как, например, Алексей Ремизов, не освобождены от невежливых ухваток «Ухвата». Остроумие здесь неровно, и ртуть на его термометре то подымается, то падает. Остроумие вообще не любит, чтобы на нем специализировались, чтобы на него брали подряд и объявляли подписку: оттого оно колеблется и у парижских сатириков и по наклонной плоскости скользит иногда... и в плоскость. Шатко оно порою даже на протяжении одной и той же пьесы, так в «Лекции о семейном счастьи», которую читает по-русски испанец Дон-Аминадо, вполне приемлемо, что во Франции «число вырождений превосходит число рождений» и что в советской России «брак заключается... у ближайшего секретаря селедочного кооператива», но того же непринужденного лектора не минует и неудача. Обзавелась «Ухватом» семья литературная; потому и шутки его имеют нередко семейный характер, т.е. понятны только тем, кто с литераторами знаком или об их личной жизни наслышан, кто знает, например, о родственных отношениях между Антоном Крайним и Мережковским или между Мариной Цветаевой и С.Эфроном. Если читатель буквы А.Ч. и Ч. поймет распространительно, вплоть до А.Черного, то он не удивится остроте и энергичности подписанных ими стихов, тем более, что уже откровенно полную подпись эту найдет он под гневным и словесно бесцеремонным стихотворением «Пролетарская луна», которая «скифским задом заняла Парнас»... Убежден «Ухват», что «тургеневские девушки – в могиле, Ромео и Джульетта – сладкий бред»; поэтому с его стороны только последовательно, что он устами Икара и Сургучева высказывает о женщинах и о «семейном счастьи» мало похвального (в особенности забавна сценка Икара: «Женщина в темноте – клевета в одном действии»). Не довольствуясь собственным юмором, парижский журнал заимствует и юмор советский.

Когда-то, на родине, русский интеллигент свою сатиру применял к разным властям и начальствам – не без их сопротивления; теперь на чужбине, он получил все основания пускать сатирические стрелы только в самого себя – зато невозбранно. Так естествен отсюда горький привкус его юмора. И на соответственные размышления наводит парижский наследник петербургского «Сатирикона». В общем же иной раз ловки, иной раз неуклюжи движения «Ухвата», и свои одушевленные предметы, свои жертвы он обхватывает не всегда умело; но часто все-таки вызывает он улыбку на хмуром эмигрантском лице, и как ему за это не быть благодарным?..