О спектакле «Суд Париса»
Впечатления участников
Подготовила Анастасия Логунова
Фотографии Надежды Пахмутовой
Той весной мы попали в другой мир, где повсюду греческая речь и звуки флейты, а девушки — это нимфы в золотых венках. На несколько недель мой одногруппник стал недовольным, вечно ругающимся Зевсом, а смешная аудитория на девятом этаже с неудобными стульями — древней Фригией. В университетской столовой во время большого перерыва, на задних рядах поточных аудиторий и в ожидании поезда на станции метро «Университет» мы были актёрами греческого театра. И это незабываемый, сюрреалистичный опыт, который я до сих пор не могу осознать до конца. Подумайте только: как много людей в 18 лет может рассказать о том, что был причастен к постановке спектакля на древнем языке?
. Варвара Скобелева (пролог+автор пролога), 2 курс классического отделения 
Традиция ставить спектакли по произведениям античных писателей сложилась на кафедре ещё в XX веке и теперь продолжается — переживая второе возрождение.
На этот раз для спектакля был выбран диалог Лукиана «Суд Париса» (ΘΕΩΝ ΚΡΙΣΙΣ). И премьера состоялась на кафедре классической филологии МГУ имени М. В. Ломоносова 5 апреля 2019 г. и была приурочена к презентации кафедрой нового русского перевода «Илиады» Гомера, выполненного А. И. Любжиным.
Спектакль ставился три раза, что точно является несомненным успехом как для самих актёров, так и — самое важное — его организаторов.
Во второй раз он был показан 22 мая 2019 г. в гимназии при Греко-Латинском кабинете Ю. А. Шичалина. И в третий раз — во время церемонии награждения победителей конкурса переводов на древнегреческий язык, организованного кафедрой классической филологии.
В спектакле были задействованы студенты нынешних 2 и 4 курсов отделения нашей кафедры, а также 2 курса отделения романо-германской филологии. А руководителями, которые взяли на себя всю ответственность по организации данного мероприятия, были преподаватели кафедры классической филологии Эвелина Вячеславона Янзина и Анастасия Игоревна Золотухина.
Можно сказать, что основная цель спектакля — на какое-то время вообразить себя — или даже не вообразить, а сразу стать! — древнегреческими богами, богинями и героями, с головой погрузившись в эту атмосферу, где вокруг — нет ничего, привычного нашему взгляду, где человека принимает в свои объятия, ощутимые лишь кончиками пальцев, сладкоголосый тёплый ветер, который раскаляется жарким, знойным и таким древним — выжигающим пряным дыханием любовь к уже давно ушедшей эпохе — солнцем, его лучи мягко ложатся на плечи и так же бережно укутывают душу своим молчаливым покоем, а редкий — слишком редкий в этих краях — дождь приятно тонкими каплями касается усталой щеки; и Музы — которые расстаются с каллиграфически выведенными буквами, застывшими в вечности, и… оживают, сбрасывая с себя оковы времени.
И спектакль «Суд Париса» возродил этих Муз, возродил утончённо-горячее фригийское солнце, терпкими лучами вдыхающее в поэзию жизнь.
Наверное, можно не знать греческого языка — протяжного, шероховато-певучего, как морская раковина или старинный авлос. Мягко-строгого, точно старый ментор под смуглыми оливами. Юно-древнего и древне-юного, как зелень молодого меда гомеровских песен. Но в зале, куда зазывают большеокие птицы над афишами, сидят люди. Много людей. И там, в глубине тонко блестящих зрачков, отражаются греческие боги среди бумажных скал и расписных облаков. И кажется — когда лица одеваются множественными усмешками на знакомую шутку в чужом языке или замирают на миг в узнавании — кажется, что-то уже больше ведомо, чем неведомо. Даже не в самом действе — его сколько-нибудь помнят из лекций и книг — в словах. Юно-древних, мягко-строгих, шероховато-певучих — даже в комедиях.
Мареева Анастасия (художник-декоратор и участница спектакля: дефиле со звёздами, облаками и парасангами), 2 курс романо-германского отделения, 211 немецкая группаО самом сюжете спектакля замечательно написала Анна Носова:
Ты не знаешь старинных преданий? Возмущаясь, дивишься ты вновь,
Что я двойственен так, вероломен, что люблю я мечту, не любовь?
Я ищу Афродиту. Случайной да не будет ни странно, ни внове,
Почему так люблю я измену и цветы с лепестками из крови.
(К.Д. Бальмонт)
Лукиан из Самосаты известен нам, современным читателям, прежде всего как замечательный древнегреческий сатирик — и потому, открывая что-то из его произведений на языке оригинала или в переводе, мы, еще не начав читать, уже настраиваемся на шутливый лад повествования и практически не воспринимаем истории всерьез. Такое же восприятие сохраняется и у зрителей во время постановки. Однако… Перед самым началом действа совершенно неожиданно раздается очень серьёзный вопрос: «А какой из трех богинь отдали бы предпочтение Вы?» Кто-то улыбнётся, представляя себе стройный стан и нарумяненные щёки Афродиты, кто-то окажется пленён торжественными речами и царственной осанкой владычицы-Геры, а кто-то встретит в своём воображении задумчивый взгляд Афины, воинственной девы в блестящих доспехах… Признаться, этот пронзительный взгляд, превосходящий глубиной небо или морскую бездну, долгое время беспокоил и меня — а Афина всегда была единственной любимицей среди всех бессмертных.
Вот только у Лукиана все эти божественные приметы доведены до такого гротеска, что становятся в высшей степени нелепыми, а потому открыто восхищаться ими уже нельзя. Потому что не во внешности богинь дело, не о них идет речь — но о тех добродетелях и пороках, о тех наших глубинных сущностях и тайных мыслях, о которых мы порой не осмеливаемся быть честны даже с собой. Образы небожителей они и приобрели только потому, что наши далекие предки не обладали всей полнотой знаний о психологии — и все внутренние импульсы приходилось объяснять вмешательством особых сил, превосходящих по своему могуществу человеческую волю. И теперь — да, именно теперь, увидев слишком ярко накрашенную богиню любви, утомленную роскошью и властью царицу да робкую (и это в полном-то вооружении!) воительницу, понимаешь: не в них дело и не в их загадочной силе — а в наших собственных слабостях.
Жертвой слабости (соблазна!) пал и юный Парис, прежде невинный юноша, теперь же — упоенный любовью к неизвестной ему Елене. Ради одной женщины он готов погубить себя, свою душу, огромное государство и многие народы — и в этом проявляется истинная его сущность, скрываемая от взглядов посторонних за внешней скромностью.
О Елена, Елена, Елена,
Как виденье, явись мне скорей.
Ты бледна и прекрасна, как пена
Озаренных луною морей…
Нет, Париса нельзя осудить за принятое решение: он искал себя, размышляя над выбором, и — нашел. И найдет каждый из нас, верных спутников Лукиана, идущих вслед за ним и его героями навстречу все новым и новым вопросам… А на сцене — играют актеры, постигшие всю глубину лукиановской сатиры и готовые показать нам все пути и все тропы, по каким только может странствовать человеческая душа, встречающая все новые и новые вопросы или загадки и с каждым мигом все полнее погружающаяся в полноту земного бытия. И потому каждый зритель, каждый читатель, причастившийся этим бессметрным идеям наших великих предков, может смело повторить эти великолепные слова:
Я знаю и мудрость, и бред.
Иду я — тропинкою узкой,
Приду — как широкий рассвет.
Спектакль запомнился очень многим. И, возможно, его успеху не в последнюю очередь поспособствовал также опыт актёров, прежде уже участвовавших в постановках, пусть и не на древних языках:
В школе, где я училась, различные театральные постановки, творческие зачёты на сцене нельзя было назвать редкостью: все мы часто оказывались вовлечены в эту сценическую жизнь, пусть иногда и не по своей воле. Однако не скучать по своему театру мне было трудно. Поэтому, как несложно догадаться, на предложение принять участие в чём-то подобном я с огромной радостью согласилась (пусть поначалу какой-то внутренний голос пытался предостеречь меня и заставить вспомнить, сколько времени в былые дни занимали поиски костюмов, реквизита...). Конечно, следовало ожидать определённых трудностей в связи с подготовкой спектакля, но в моём случае пришлось столкнуться лишь с некоторыми неприятностями (постоянно ломающаяся рамка для Елены, которую надо было подклеивать чуть ли не каждый вечер,— и шлем Афины, больше напоминающий шлем римского легионера). Но разве могут они затмить радость от почти забытого ощущения общности и сопричастности к чему-то глобальному (как та же презентация перевода "Илиады", к которой было приурочено первое из череды наших выступлений), от творческих дискуссий на репетициях, от увлекательной суеты до тревожного волнения во время и эйфории от проделанной работы после спектакля? И, наконец, от прекрасного древнегреческого языка — и от общения со столь же прекрасными людьми?».
Анна Щербина (Афина), 2 курс классического отделенияИ даже участники спектакля отдельно отметили оценку Алексея Михайловича Белова — корифея древнегреческой и латинской просодики:
И, пожалуй, самое приятное — это похвала от Алексея Михайловича Белова. После спектакля 5 апреля он сказал нам всем, что ему нравится, как мы в древнегреческом тексте расставляем фразовые ударения.
Анна Щербина (Афина), 2 курс классического отделения
И, снова возвращаясь к теме многократного участия в представлениях:
Это была не первая моя роль в театральной постановке, однако я впервые в жизни, как и все мои коллеги, играла в спектакле на древнегреческом языке. Сначала это казалось трудным, чуть ли не невозможным, но благодаря Эвелине Вячеславовна и Анастасии Игоревне, а также слаженной командной работе мы все прекрасно справились: каждый со своей задачей».
Анастасия Леонович (Афродита), 2 курс классического отделенияОднако во время репетиций и подготовки к спектаклю не обошлось и без весёлых моментов:
У меня много смешных воспоминаний и историй осталось после этой постановки. Веселье началось уже на этапе чтения диалога и попытки понять своего героя. Я играла Гермеса, вестника богов в кроссовках New Balance. Лукиан изображает его хитрым, но не слишком-то сведущим. Кажется, это не очень бросается в глаза, но Гермес, вообще-то, кроме того, что услышал от Зевса, больше ничего не знает о Парисе. Поэтому всякий раз, когда богини задают ему вопросы, он просто на разные лады повторяет слова начальника. Еще он плохо себе представляет, где Фригия. Один из самых моих любимых моментов — когда компания начинает смотреть вдаль, а Гермес указывает на Гаргарский холм — вон он, там Парис, девчонки. Гера его не видит (потому что там никого и нет), и Гермес, обнаружив свою оплошность, незаметно переводит ее взгляд в другую сторону. После успешной премьеры, на которой я забыла половину слов, мы договорились о «гастролях»: отыграли ещё в ГЛК им. Ю.А. Шичалина — классической гимназии, где дети изучают латынь и древнегреческий с пятого класса. Самая что ни на есть прямая наша аудитория! Это точно была лучшая из трех поставленных вариаций — наконец-то на сцене! Закулисные шутки вполголоса, музыка, полный зал детей, суфлёр… После спектакля ученики гимназии подходили и говорили, как им понравилось, как бы и они хотели поучаствовать в следующей постановке. Эти восторги для меня — самое приятное воспоминание о нашей постановке. Надеюсь, позовут в следующую.
Мария Тимощук (Гермес), 4 курс классического отделения
Почти каждый из участников признавался в том, что одной из самых сложных задач, что стояла перед ними, было знание древнегреческого текста, способность выучить его наизусть и воспроизвести так, чтобы передать истинную музыку языка:
Невозможным поначалу казалось исполнение роли Зевса на древнегреческом языке перед многолюдной аудиторией: длинный монолог, непривычная обстановка, и на греческом я столько никогда не разговаривал. Но всё решила практика, как это обычно и бывает в изучении языка и при подготовке к значимому событию в жизни. Тут эти два фактора слились в один. Репетируя речь высмеиваемого Лукианом бога, я добился, как мне кажется, достойного результата в его репрезентации на сцене. Речь Зевса перформативна: он приказывает, даёт указания, посылает богов во Фригию. При всех оговорках по поводу нежелания Зевса вообще что-либо делать в этой сатире, могу заявить со всей уверенностью, что реплики его есть не просто некоторые суждения или мнения, но именно действия. Это и позволяет не столько играть героя на сцене, сколько им самим действовать, проживать каждый его жест, каждое его слово. Слова (а перевод, разумеется, у нас был), в процессе их произнесения на сцене, в моём сознании сплетались чуть ли не магическим образом не с их смыслом, как это происходит в обыденной речи, а с другими, рядом стоящими словами, образуя сложную мозаику из набора звуков, конструкцию, позволяющую наслаждаться формой произносимого текста. В этом, на мой взгляд, и состоит главная задача словесного искусства и творца: нужно учить и учиться вглядываться, вслушиваться в связь означающих, добиваясь тем самым эстетического эффекта. Нам с Лукианом это удалось!
. Ширяев Сергей (Зевс), 2 курс классического отделения.
«Да, иные поручения бывают чрезвычайно тяжелы для выполнения. Однако, представьте, сколь тяжелее выполнять приказание самого Зевса, сколько ответственности сразу падает на плечи того, кому досталась такая участь! Особенно если требуется выбрать красивейшую из богинь — и без того прекрасных небожительниц… К сожалению, в наши времена боги уже не сходят на землю для решения своих проблем и споров, и попытаться вникнуть в положение Париса представляется делом достаточно гиблым. Но, пожалуй, не для тех, кто увлечён классической древностью с её неповторимой атмосферой, с её удивительными мифами, историями и загадками. Так, нам выпала возможность не только обрести более глубокое понимание мифа о суде Париса, но даже и самим стать его непосредственными участниками. Думаю, никто бы не стал жаловаться на жребий, доставшийся Парису, так что и у меня, так как мне досталось играть роль юного пастуха, не было никаких причин отказываться от возможности выбрать себе богиню, да ещё и покрасивее. Конечно, изначально пугал объем необходимого для заучивания текста, немалую тревогу вызывал сам факт, что придётся выступать не просто в окружении коллег, но еще и перед многими учёными, студентами с других отделений и просто гостями, а самое главное — что всё это будет происходить на древнегреческом.
Андрей Сиднин (Парис), 2 курс классического отделения
А некоторые участники даже отважились проявить особый творческий подход и совместить в одном представлении две роли, где один образ тонкой, лощёной, едва заметной — но всё же необычайно крепкой — нитью проходил сквозь другой:
Участие в спектакле показало, что даже небольшая роль без слов может быть интересной. В процессе репетиций родилась идея совместить роль Елены и хариты, играющей на флейте. Это хорошее сценическое решение, потому что сначала зритель видит девушку из мечтаний Париса, потом она преображается в условное изображение Елены, а в самом конце словно выходит из портрета и становится совсем настоящей».
Наталья Василенко (Елена, Харита с флейтой), 2 курс классического отделения)И подобный незабываемый опыт постановки запомнился, конечно, без исключения всем. Он позволил не только каждому участнику лучше понять какие-то особенности языка или героев Лукиана, но и, что особенно важно, друг друга:
Мне кажется, постановка Лукиана помогла нам сплотиться как коллективу, преумножить свои успехи в изучении древнегреческого языка и получить море положительных эмоций, оваций и аплодисментов. Я обязательно приму участие в чём-то подобном снова, если наша кафедра подарит нам такую возможность
Анастасия Леонович (Афродита), 2 курс классического отделенияСмотря на всё пройденное, можно уверенно сказать, что постановка спектакля не только в некоторой степени сблизила всех участвующих в нём, не только помогла разбавить учебную рутину, но еще и увеличила наши познания и навыки в использовании древнегреческого языка. В общем, спектакль определённо вышел красивым и необычным для наших дней, а время, потраченное на его подготовку, оказалось очень даже полезным и не прошло зря
Андрей Сиднин (Парис), 2 курс классического отделенияДля меня, как для человека творческого, это была прекрасная возможность продемонстрировать свои способности и помочь коллективу классиков! Кроме того, было очень легко и интересно работать с Эвелиной Вячеславовной, с Анастасией Игоревной и с остальными ребятами. Я рада ,что поближе познакомилась с кафедрой классического отделения и лучше узнала ребят, ваших студентов! Отдельно хотелось бы отметить,что всё в постановке было очень профессионально: и декорации, и исполнение актеров, а также наша хореография. Я действительно получала большое удовольствие, когда приходила на репетиции! Ещё раз спасибо за то, что пригласили меня поучаствовать в спектакле и тепло приняли в своём коллективе!
Регина Маринец (Харита), 2 курс романо-германского отделения, 211 немецкая группаЯ благодарю за предоставленную возможность быть участником такого чудесного коллектива и желаю им удачи и успехов. Надеюсь, что это не последний проект, хочется, чтобы многие смогли увидеть их талант и мастерство!
Софья Пилипенко, художник-декоратор, участница спектакля (звёзды, облака), 2 курс романо-германского отделения, 211 группаЧем запомнился этот спектакль? Наверное, возможностью проверить свои способности. Способность выучить текст и рассказать его, способность понять и интерпретировать доверенного тебе персонажа, чтобы он (или она) был не только узнаваем, но и близок конкретно тебе. Работа была проделана огромная, проделана в небольшой, на самом деле, срок группкой людей (преподавателей и студентов), которые просто захотели сделать что-то, на что можно показать и сказать: да, это мы сделали, мы молодцы.
Анна Борисяко (Гера), отделение клаассической филологии
Работа проделана — и завершена, и теперь уже можно подвести черту, которая — надеется каждый из нас — станет для будущих представлений лишь прямой — устремляющейся в далёкую вечность, которой никогда уже не будет конца. И здесь — в самый важный момент — нельзя не обратиться к словам Эвелины Вячеславовны Янзиной и Анастасии Игоревны Золотухиной, только благодаря которым древность смогла вдохнуть новую жизнь.
Прежде всего, я должна сказать, что очень признательна моей коллеге Э. В. Янзиной за приглашение поучаствовать в этой постановке в качестве одновременно режиссёра и актера. Этот «Суд Париса» — третий в моей личной театральной истории; до того я участвовала в танцевальном спектакле в стиле барокко на сюжет этого мифа, а также ставила классический вариант Суда Париса на моё либретто с китайскими студентами. Конечно, текст Лукиана предполагает особенную постановку, а комическое гораздо труднее поставить и изобразить, чем эпическое или трагическое. Тем не менее, уже на первой репетиции у меня и у студентов родились почти все использованные впоследствии идеи (неклассическое прочтение некоторых персонажей, использование специальных декораций и табличек и т.д.). Поскольку текстом специально занималась Эвелина Вячеславовна Янзина, я взяла на себя роль хорега-постановщика; мы вместе со студентами решили включить в спектакль интермеццо с музыкой и танцевальными элементами, выходы вспомогательных персонажей-харит с поясняющими происходящее табличками, некоторые другие дополнительные элементы. Кажется, удалось также создать смешные и запоминающиеся образы главных персонажей, что, естественно, было бы невозможно без работы самих исполнителей, постоянно предлагавших новые идеи. Думаю, зрители будут солидарны со мной в моих особенных симпатиях к Гермесу (Мара Тимощук) и Парису (Андрей Сиднин). Отдельно я хочу отметить невероятно слаженную и эффективную работу по изготовлению реквизита и декораций, в которой принимали участие все актеры: студенты 2 курса отделения классической филологии и 2 курса романо-германского отделения, исполнявшие роли харит. Мне кажется, наш трижды сыгранный спектакль начинает новую театральную традицию кафедры и уже успешно выполняет традиционную роль учебных театров: обучать увлекая.
Анастасия Игоревна Золотухина
Для меня спектакль был важен потому, что он давал как бы практический выход нашему традиционному курсу древнегреческого языка. Мне хотелось, чтобы ребята увидели древнегреческий язык с другой стороны, иначе, чем это обычно случается при изучении древних языков, чтобы древнегреческий стал для них языком живого общения, на котором можно и нужно говорить. И, как мне кажется, нам всем это вполне удалось. Древнегреческий язык с нашей импровизированной сцены звучал естественно и свободно. Мои задачи при постановке спектакля сводились, главным образом, к составлению сценария и разучиванию текста с актёрами. За основу мы взяли диалог Лукиана «Суд Париса», но в текст диалога для большего его соответствия формату образовательного учреждения пришлось внести некоторые изменения. Так, например, у Лукиана Парис — большой озорник, и, после того как первый испуг от встречи с богами проходит, он становится прямо-таки нахалом и требует, чтобы богини представали перед ним обнажёнными. Поэтому часть реплик Париса мы удалили и заменили на более безобидные. Далее у Афродиты в диалоге Лукиана огромный по объёму текст. Чтобы сделать задачу по заучиванию текста выполнимой для исполнительницы роли Афродиты (Насти Леонович, которая, надо сказать, большой молодец!), мы ввели дополнительных персонажей — Харит, одна из которых (её роль играла Анастасия Игоревна Золотухина) взяла на себя часть реплик Афродиты (описание Елены Прекрасной). Чтобы соблюсти античную традицию театральных представлений, заключительные слова постановки мы взяли из финалов комедий Менандра, слегка изменив их и приспособив к содержанию нашей пьесы. Эти слова все участники спектакля должны были прокричать хором.
Мы придумали два варианта финала. Первый более развёрнутый вариант звучал ямбами:
εἶεν. συνησθέντες ἐπιτετελεσμένῳ
τῷ δραματίῳ, ἡμῖν φιλοφρονέστατα
μειράκια, παῖδες, ἄνδρες, ἐπικροτήσατε.
ἡ δ' εὐπάτειρα φιλόγελώς τε παρθένος
μεθ' ἡμῶν Μοῦσα εὐμενὴς ἕποιτ' ἀεί.
— букв. «Да будет так! Порадовавшись вместе, что представленьице закончилось, вы все, юноши, дети и мужи, похлопайте нам наиблагосклоннейше! А Муза, дочь благородного отца, любящая
смех дева пусть всегда доброжелательно сопутствует нам!».
Второй вариант был значительно короче: εἶεν. ἡμῖν δὲ φιλοφρόνως, ὦ θεαταί, ἐπικροτήσατε — букв. «Да будет так! А вы, зрители, нам благосклонно похлопайте!».
В итоге, чтобы не испытывать доброту и терпение зрителей, мы выбрали второй вариант.
В спектакле была использована живая музыка. Наталья Василенко исполнила на флейте восходящую к I или II в. н.э. музыкальную композицию — т.н. песню Сикила. Текст этой песни вместе с древнейшей известной нам нотной записью был высечен на надгробной стеле упомянутого Сикила в малоазийском городе Траллы. Как в настоящем театре, зрителям перед спектаклем выдавались программки, в которых в соответствии с традицией античных дидаскалиев были приведены по-древнегречески название пьесы, список персонажей, наименование функций организаторов и участников постановки. В заключении этого маленького рассказа о работе над спектаклем я хотела бы поблагодарить свою коллегу Анастасию Игоревну Золотухину, музу и художественного руководителя спектакля, а также всех студентов классического и романо-германского отделения, участвовавших в постановке, за творческую энергию, самоотверженность и внимательное отношение друг к другу, а также выразить надежду на наше дальнейшее сотрудничество в сфере искусств.
Эвелина Вячеславовна Янзина
И завершить этот рассказ мы хотим словами Галины Улановской:
Меня приняли, и за это я очень и очень благодарна — благодарна ребятам-актерам, декораторам, помощникам — и особенно благодарна преподавателям, которые подарили мне эту удивительную возможность окунуться с головой в мир греческой культуры — я впервые всерьёз пожалела о том, что не пошла на классическое отделение.
Такова сила настоящего искусства. Оно пленяет, оно проникает в самые глубины души. Репетиции, обсуждение идей, споры и — апофеоз всего — сами выступления. Это свой особый мир, который радушно распахивает двери перед каждым желающим. И раз побывав там, хочется возвращаться туда снова и снова. И я действительно надеюсь, что в следующем году эта чудесная традиция продолжится и у меня вновь появится возможность почувствовать себя частью чего-то большого и значимого. Dum spiro, spero — и это не фигура речи
Галина Улановская (Харита), 2 курс романо-германского отделения, 211 группаИ пусть хор геликонских сестёр мягко-гладким пламенем древности скользит в душах тех, кто находит в ней отдохновение. Старинные поэтичные предания, мифы, которые, как часто кажется современному человеку, давно должны были бы кануть в Лету, странные белые скульптуры (а в древности на самом деле далеко не такие уж и неестественно строгие!), пение прекрасноголосых Пермесских сестёр, что вдохновляли смертных увековечивать себя и своё имя и в лиричной поэзии, и в могуче бушующем эпосе, — на самом деле всё это не осталось в далёком-далёком неизведанном прошлом, когда ни одному из живущих под эгидой Зевса Сотера совоокая Афина ещё не внушала ни единой мысли о том, что через долгие тысячи лет часть великого наследия будет забыта либо утрачена.
Но мы, с благоволения Аполлона Мусагета, за которым из века в век неизменно следовали Пиериды, продолжаем традиции древних. Ведь память души — она сильнее гнёта эпохи. А душа помнит. Не забывает о том, что все мы — родом оттуда, из древней Греции, из древних полисов, окружённых бескрайними зелёными водами моря, где и начали слагаться первые сказания о великих героях, а затем — и обычных людях.
Предания действительно сохранились. И сейчас, в XXI веке, мы хотим, чтобы об античности помнили, чтобы её дух проникал в сердце каждого человека — независимо от его рода деятельности — потому что все истоки — из древности. И мы рождены в её колыбели