Брендан О'Бехан (Брендан Биэн). Заложник (пьеса)
Брендан Биэн родился в Дублине в 1923 году. В 1940 году юный бунтовщик очутился за решеткой британской тюрьмы за свою деятельность в борьбе на стороне ирландских республиканцев. Пребывание в тюрьме скорее ослабило, нежели усилило политическую ангажированность Биэна и возбудило в нем прочное отвращение к каким бы то ни было политическим страстям. Он часто вспоминал, что самым ужасным во время его последующих пребываний в разных тюрьмах была не утрата свободы и не жестокость тюремщиков, но "другие ирландские патриоты в одной с тобою камере". Вследствие этого его пьесы и стихи содержат резкую критику идеализма, - критику, которая часто оказывается на грани откровенного нигилизма. Тем, что Биэн никогда не впадал в полное отчаяние, он в большой мере обязан тому факту, что его политический пессимизм сдерживался все большим вовлечением в ирландскую гэльскую культуру. В своей поэзии и в большинстве пьес Биэн стремился не столько отречься от своих прежних националистических убеждений, сколько перевести их из политических в культурные термины. Он отошел от традиции борьбы для того, чтобы изучить, что же, собственно, представляет из себя та Ирландия, за которую он боролся. В результате этого он согласился с положением Дугласа Хайда о том, что "политика" и "национальность" - не одно и то же. Как и Хайд, он пришел к осознанию того, что все сменяющие друг друга ирландские политические лидеры до такой степени превознесли идею борьбы против Англии, превратившуюся уже в самовоспроизводящуюся традицию, что неприметно отдалились от тех вещей, которые как раз и делали Ирландию достойной того, чтобы за нее бороться - от родного языка и литературы, музыки и танцев, от культуры в целом. В 1942 году, отсиживая свой второй срок (на этот раз в ирландской тюрьме) Биэн решил вновь вступить во владение этим наследием.
В тюрьме Маунтджой он вскоре познакомился с Шоном О'Брайаном, школьным учителем из Балли-Ферритер, из ирландскоговорящего района в Керри. О'Брайан обучал юного дублинца и рассказывал ему о жизни людей на западных островах, о гордом и непокорном народе. Таким образом, когда Биэн был помещен для дальнейшего отбытия срока в лагерь для интернированных в Куррахе, он приступил к серьезному изучению ирландского языка под руководством Мартина О'Кайна. Вскоре он уже переводит на ирландский отрывки из "Поминок по Финнегану" и готовит ирландскую версию одной из своих ранних пьес под названием "Трактирщица". Он послал свое произведение Эрнану де Блайду в Театр Аббатства, но оно было отвергнуто на том основании, что автору пока недостает сценического мастерства. Ничуть не обескураженный этим, Биэн продолжал свои литературные опыты и через короткое время снискал уважение Мартина О'Кайна как один из немногих заслуживающих внимание поэтов, пишущих на современном ирландском языке. Часть его ранних стихотворений была написана в тюрьме, другие - в годы, последовавшие за его освобождением (он был выпущен зимой 1946-47 годов). Многие из его стихов вначале появились в ежемесячном журнале "Comhar" ("Сотрудничество"), где их социалистический пафос и модернистский взгляд служили новым интеллектуальным вызовом для традиционного круга ирландских читателей.
Эта небольшая группа стихотворений обнаруживает общую структуру. Во всех смерть выступает как центральная тема, однако поэт заявляет, что "владычества смерти не будет". Уайлд умирает в бесчестье, но Дева нисходит, чтобы осветить ему путь в вечность; Ларкин умирает, но дублинцы радуются вновь обретенному чувству самоуважения, которое он им вернул; острова Бласкет пали, но Балли-Ферритер продолжает жить. Здесь всегда присутствует ощущение частной победы перед лицом общего провала или же победы духовной на фоне физического поражения. Та же смысловая нагрузка есть и в "Заложнике" - пьесе, написанной по заказу Гэл-Линн и поставленной на камерной сцене театра "Дэймер" в 1958 году. Как завсегдатаи театров, так и критики были поражены тем, что драматург, только что завоевавший международное признание пьесой "Смертник", обратился к своему родному языку и к куда более скромным наградам небольшого театра. Биэн объяснил, что "ирландский - более непосредственный язык, чем английский, и более сильный, - это прекрасная мощная штука, самый выразительный из всех европейских языков". Ирландский язык, как ему кажется, удовлетворяет потребностям самого глубинного его естества. Примечательно, что даже в "Смертнике" в кульминационный момент, когда узника вешают, молоденький мальчик из гэлтахта выступает вперед и переходит с английского на ирландский, запевая "Is é fáth mo bhuartha" ("Печалюсь я о том…").
Ирландская версия "Заложника", с ее сатирой на пуританский национализм, была освежающе новым типом драмы, созданной на языке, который дал ничтожно мало сколько-нибудь значимых драматических произведений. Ее неприкрытый экспериментализм и экспрессионистские сцены стали доказательством того, что ирландский модернизм с запозданием наступил. После скромного, но несомненного успеха в Дублине Биэн получил предложение создать английскую версию пьесы для театра Джоан Литтлвуд в Лондоне. То, что случилось потом, по сей день вызывает жаркие споры. Большинство комментаторов доказывает, что Биэн в действительности никогда не переделывал свою пьесу, но уступил права на нее труппе Литтлвуд, которая причесала ее сообразно вкусам светской лондонской публики. Утверждают, что ирландский "Заложник", простая, ясная и волнующая трагедия, превратилась в нечто совершенно иное - в английского "Заложника" - шоу-варьете для мюзик-холла, пестрящее намеками на Профьюмо, Макмиллана и Джейн Мэнсфилд. Брат драматурга, Брайан, сидел позади Брендана на премьере и заметил, что шквал аплодисментов, похоже, только лишний раз подтвердил мнимому автору, что он превращен в очередную модную новинку - ирландца, пишущего для сцены. Ради справедливости следует, однако, заметить, что Джоан Литтлвуд имеет своих красноречивых защитников, доказывающих, что без нее Биэн немногого бы достиг как драматург. Более того, ее вера в сценическую импровизацию, в необходимость злободневных намеков и вовлечения публики целиком и полностью одобрялась Биэном. Никто никогда не узнает, до какой степени получившийся в результате текст отражает намерения самого Биэна. Заявлению Вольфа Маньковича о том, что "Биэн чуть с ума не сошел и рвал и метал, когда была внесена только еще половина изменений", можно противопоставить немаловажное свидетельство самого Биэна:
"Я видел репетиции ирландской версии "Заложника", и хотя я с огромным восхищением отношусь к Фрэнку Дэрмоди, режиссеру-постановщику, его идея этой пьесы - это не моя идея. Он принадлежит к натуралистической школе Театра Аббатства, в число учеников которой я не вхожу. Джоан Литтлвуд, как я считаю, идеально отвечает моим требованиям. У нее те же взгляды на театр, что и у меня, а именно, что стремиться нужно к созданию вещей для мюзик-холла, которые забавляли бы людей и каждый раз, когда они начнут скучать, развлекали бы их песенкой или танцем... Я всегда полагал, что Т.С.Элиот был недалек от истины, когда сказал, что основная забота драматурга в наши дни - держать публику в состоянии непрерывного веселья; и что пока они хохочут до упаду, ты можешь незаметно протащить у них за спиной все, что угодно, - и именно то, что ты протаскиваешь за их чертовыми спинами, делает твою пьесу великой".
Если это правда, тогда скорее английский, чем ирландский "Заложник" является окончательной версией пьесы. Тем не менее, столь различные критики, как Улик О'Коннор и Ричард Уолл выступают за цельность и нетронутость оригинального ирландского текста. Публикация этого текста впервые позволит широкой публике вынести собственное суждение. Однако на деле оценка такого рода возможна только в том случае, если ирландская версия будет столь же широко идти на сцене, как английская, но, быть может, именно благодаря тому, что текст этот станет теперь доступен по разумной цене, любительские труппы и сделают такое сравнение возможным.
Дэклан Киберд