Справочные материалы, библиография >> IV Соколовские научные чтения: Тезисы (лаборатория «Русская литература в современном мире» (филологический факультет, МГУ имени М.В. Ломоно

IV Соколовские научные чтения: Тезисы

(лаборатория «Русская литература в современном мире»,

филологический факультет, МГУ имени М.В. Ломоносова, 8 октября 2015 г.)

 

Оргкомитет:

Председатель – докт. филол. наук, проф. О.В. Александрова
   Зам. председателя – докт. филол. наук., проф. А.Г. Шешкен
   Члены оргкомитета: науч. сотруд. Е.Г. Домогацкая;

канд. филол. наук., науч. сотруд. В.Г. Моисеева;
   канд. филол. наук., науч. сотруд. Е.А. Певак (отв. секретарь)

 
 

Содержание


Лоевская М.М. Кентавр, Китоврас, Полкан:

литературные и культурологические параллели


Зыкова Г.В. Неизвестные стихи Филарета Чернова:

по машинописному списку из бумаг Е.Л. Кропивницкого


Николаев Д.Д. К творческой истории романа И.Д. Сургучева «Ротонда»

 
   Солнцева Н.М. Литературная репутация кукол-злодеек


   Умнягин Вячеслав, иерей. Восприятие топонима «СОЛОВКИ» в контексте столетней истории России


Маглий А.Д. Неисторическая проза как явление литературного процесса начала XXI в.

«Лавр» Е. Водолазкина и «Мысленный волк» А. Варламова: от мысли к слову


Кузнецова О.А. Поэтический поединок в дружеской переписке

(на материале русской поэзии XVII–XX вв.)

 

Михайлова М.В. Неизвестный декадент начала ХХ века Джорж Сильвестр Вирек:
   роман Д. Вирека «Обнаженная в зеркале» – повесть Л. Захер-Мазоха «Венера в мехах» – рассказ А.Н. Толстого «Прекрасная дама»: точки соприкосновения)


Красовец А.Н. Ничевоки – киники русского авангарда


Гулиева М.А. О фольклоризме В.В. Маяковского. Поэма «150000000»


Сорокина В.В. Европейская проза на рубеже XX–XXI веков


Розинская О.В. Борис Савинков – человек, писатель, террорист

(по воспоминаниям современников)


Белова Т.Н. Пространство и время в романах В. Набокова-Сирина

как многоуровневая художественная перспектива


Орлова Т.Я. Пространственно-временная структура в трилогии М. Алданова


Шарапова Д.Д. Ф.М. Достоевский и В.К. Винниченко:

архискверность, бульварщина, «Заветы отцов»


Моисеева В.Г. История в сослагательном наклонении:

миф и реальность в романе Ю.В. Буйды «Ермо»


Певак Е.А. Полистилизм постмодерна в контексте идеологии неосимволизма


Домогацкая Е.Г. Фрагменты истории литературной Москвы

первой трети XX века в книге «Руины старого дома»


Анастасьева И.Л. Казусы перевода поэзии Блока


Злочевская А.В. Нарративная структура романа М.А. Булгакова

«Мастер и Маргарита»




М.М. Лоевская
  (доктор культурологии, профессор, факультет иностранных языков и регионоведения,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


Кентавр, Китоврас, Полкан: литературные и культурологические параллели


Люди с туловищем коня – полулюди-полукони, – можно сказать, кочуют из одного мифа в другой, из одной цивилизации в другую. Античная культура, создавшая основные образы, роды, виды и жанры литературы, способствовала тем самым развитию византийской литературы, которая, в свою очередь, в значительной степени обогатила древнерусскую литературу и культуру, повлияла на ход ее формирования. Вероятно, не без влияния апокрифической литературы и народного эпоса на Руси появляется свой Китоврас – Полкан.

Три персонажа – Кентавр, Китоврас и Полкан, – знакомые нам по античным мифам, ветхозаветным апокрифам и произведениям русского народно-поэтического творчества, поражают своим сходством. Возможно, объясняется это общими корнями, несмотря на то что принадлежат персонажи разным эпохам, разным цивилизациям и имеют разные судьбы.

В античной мифологии кентавры (греч. kentauros) – существа, соединяющие в себе черты человека и лошади (получеловек-полулошадь). В сознании древнего человека, который сам ощущал себя неотъемлемой частью природы, конь и всадник предстают как одно существо.

Китоврас (см. «Сказание о том, как взят Китоврас Соломоном», включенное в XIV в. в список отреченных книг) известен на Руси с давних пор. Его изображения есть на стенах Дмитриевского собора во Владимире (XII в.); на резных каменных рельефах Георгиевского собора в граде Юрьев-Польской (XIII в.); на монетах Серпуховско-Боровского княжества (XIV в.). На Корсунских вратах Софии Новгородской (XIV в.). Китоврас представлен в виде лучника с густыми и красиво уложенными прядями. Предположительно, это символ самого дьявола, поражающего греховными помыслами (стрелами) человеческие души. Иногда Китоврас изображается с крыльями и короной на голове: вероятно, это отголоски легенды, согласно которой Китоврас, как и Соломон, является сыном царя Давида, т.е. родным братом премудрого Соломона, превосходя его мудростью и хитростью.

Фантастическое существо Полкан пришло из народных легенд и преданий. Связанный с мифологией, этот образ наделен сказочно-бытовыми чертами. О нем можно прочитать В русских былинах и сказках, в которых он представлен как существо, обладающее сверхъествественной силой и скоростью бега. Полкан царствует он в граде Лукоморье: днем – над людьми, ночью – над зверями и птицами. На русском Севере до сей поры необычайно популярен образ Полкана – «полуконя», вернее получеловека-полуконя. Он является неотъемлемым образом традиционных русских керамических игрушек в Каргополе. Лепили его на счастье. Фигурку Полкана с добродушным лицом, окладистой бородой можно назвать брендом г. Каргополя и найти в любой сувенирной лавке от Архангельска до Соловков.



 Г.В. Зыкова

(доктор филологических наук, доцент, филологический факультет,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


Неизвестные стихи Филарета Чернова: по машинописному списку из бумаг Е.Л. Кропивницкого


Доклад представляет собой демонстрацию пяти стихотворений Филарета Чернова, которые не вошли в современное издание произведений поэта, претендующее на полноту (Темный круг. Вологда, 2011), и находятся в составе машинописи, содержащейся в личном архиве Вс.Н. Некрасова и полученной, по всей вероятности, от Е.Л. Кропивницкого. Докладчик попытается разобраться в природе и статусе машинописи (о каком самиздатском сборнике Чернова, якобы сделанном Кропивницким, говорил Айги? как машинопись соотносится с материалами Чернова в РГАЛИ?).



Д.Д. Николаев
  (доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник, ИМЛИ РАН)


К творческой истории романа И.Д. Сургучева «Ротонда»

 

В работах о Сургучеве в соответствии с данными, приведенными Г.П. Струве в его книге «Русская литература в изгнании», а затем повторенными Л.А. Фостер, принято указывать, что роман «Ротонда» был издан в 1928 г. На самом деле эта датировка является ошибочной. В докладе анализируется творческая история романа Сургучева и история его публикации в газете «Возрождение», в которой его первую часть под общим названием «Антверпенские приключения» начали публиковать в июне 1932 г.


Н.М. Солнцева
  (доктор филологических наук, профессор, филологический факультет,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


Литературная репутация кукол-злодеек


В мировой литературе куклы нередко знаки зла, что объясняется как индивидуальным восприятием реальности, так и самой реальностью. Примерами служат не только готические рассказы или произведения Э.Т. Гофмана, Ж. Казота, но и статьи, дневниковые записи, художественная проза, поэзия А. Ахматовой, А. Грина, М. Кузмина, В. Набокова, А. Погорельского, Б. Садовского, Ф. Сологуба, В. Хлебникова и др. Негативная коннотация куклы встречается в трудах по эстетике, философской антропологии.


Иерей Вячеслав Умнягин

(ответственный редактор книжной серии «Воспоминания соловецких узников. 1923–1939»)


Восприятие топонима «СОЛОВКИ» в контексте столетней истории России


Минувшее столетие стало временем значительных исторических сдвигов и связанной с ними трансформации большинства привычных понятий и символов. Этот во многом трагический и часто необратимый процесс оказал влияние и на восприятие Соловков как социокультурного знака. О глубине последствий такого процесса можно судить по тем ассоциациям, которые возникали при упоминании соответствующего топонима у авторов воспоминаний о Соловецком лагере и тюрьме, действовавших на территории Русского Севера в 1923–1939 гг., в сравнении с теми, которые возникают у наших современников. В мемуарах бывших заключенных встречаются самые разные случаи употребления топонима «Соловки»: монастырь и лагерь, беломорский архипелаг и входящий в него Большой Соловецкий остров, нарицательное имя уникального природного ландшафта и системы исполнения наказаний в СССР. Но прежде всего Соловки ассоциировались с монашеской обителью – местом преображения человеческой души и окружающего мира, которое насильственно, против божественного замысла и здравого смысла было превращено в лагерь особого назначения ОГПУ, а позже в специальную тюрьму ГУГБ НКВД.



А.Д. Маглий
   (аспирант, кафедра истории новейшей русской литературы и современного литературного процесса,

филологический факультет, МГУ имени М.В. Ломоносова)


 Неисторическая проза как явление литературного процесса  начала XXI в. «Лавр» Е. Водолазкина

и «Мысленный волк» А. Варламова:

от мысли к слову


Литературный процесс начала XXI в. отмечен появлением такого явления, как неисторическая проза. Романы «Лавр» Е. Водолазкина и «Мысленный волк» А. Варламова названы неисторическими. В докладе рассматриваются характерные особенности данных романов, позволяющие отнести и «Лавр» Е. Водолазкина, и «Мысленного волка» А. Варламова к романам неисторическим. На основе проведенного анализа выявляются признаки, определяющие суть явления неисторическая проза и отличающие его от исторической прозы.

Явление неисторизма, возникшее в литературе сейчас, отлично и от historical fiction, и от историзма «Анналов», и от американского «нового историзма». Оно вообще не ограничивается рамками историзма. рождающем созидательную энергию, добро, красоту и исключающем смерть.

Неисторические романы – явление, характерное не только для русской литературы, но и для современной мировой литературы. Одним из самых ярких примеров неисторического, или антиисторического, романа является роман-антиутопия английского писателя Питера Акройда «Повесть о Платоне». Наметившаяся и довольно стремительно развивающаяся в современной литературе тенденция к антиисторизму, становясь одной из ведущих, порождает интереснейшее и единое направление неисторизма или антиисторизма в литературе, развенчивая представления о хаотичности и отсутствии связанности, целостности в современном литературном процессе.



О.А. Кузнецова

(аспирант, кафедра истории русской литературы, филологический факультет,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


Поэтический поединок в дружеской переписке (на материале русской поэзии XVII–XX вв.)


Согласно Й. Хейзинге, загадка, состязание в вопросах и ответах между мудрецами, в какой-то момент теряет функцию сакрального поединка и переходит в художественное творчество, сохраняя игровое начало. Применительно к русской культуре можно заметить, что в апокрифической «Беседе трех святителей» (XIV в.), построенной в вопросно-ответной форме, сакральное начало еще проявляется, тогда как в стихотворных посланиях начала XVII в. превалирует эстетическая составляющая: стихотворения, заключающие загадки, тайнопись, адресуются «собратьям по перу» с целью продемонстрировать свое мастерство, принадлежность к ученому братству.

Пожалуй, первым направлением, освоившим эту технику применительно к поэзии, является приказная школа стихотворства (30–40-е гг. XVII в.). Авторам, входившим в этот ученый круг, было свойственно литературное кокетство, стремление подать себя как «остроумцев» и предложить словесное соревнование адресатам. «Остроумие» их текстов проявлялось прежде всего в стихотворной форме (новой для жанра послания), наличии цитат и ссылок на авторитетные источники (Священное Писание, святоотеческую литературу и др.), а также тайнописи, чаще всего акростихе. При этом канонически важной составляющей посланий (в особенности подписей к ним) оставался покаянный и самоуничижительный пафос, приобретающий в контексте соревнования ироническое звучание.

Акростишная тайнопись нередко содержала традиционную этикетную формулу приветствия, но встречаются и иные ситуации, когда именно в скрытой фразе заключена самая содержательная с современного ракурса часть текста: просьба о покровительстве, ироническая просьба пожаловать «винца» или «запасцу», выражение соболезнований. Особенно интересны случаи, когда адресат включается в эту стихотворную игру и сохранившиеся списки доносят до нас целые поэтические диалоги.

В русской литературе более позднего времени жанр стихотворного послания только укрепляет свои позиции. Самыми яркими аналогиями для приведенных выше примеров можно назвать переписку М.Н. Муравьева с В.И. Майковым (70-е гг. XVIII в.) и К.А. Липскерова с М.Л. Лозинским (40-е гг. XX в.), хотя подобные случаи далеко не единичны, особенно в поэзии Серебряного века.

Специфика поэтического соревнования Майкова с Муравьевым состоит не только в соблюдении обоими авторами классической формы сонета, но и в задаче написать ответные стихи на заданные рифмы и образы. Доля авторского текста Майкова составляет не более 67% без учета однокоренных слов и однотипных конструкций, при этом текстовые параллели сконцентрированы в начале стихотворения и количественно убывают к концу.

Стихотворная переписка Липскерова и Лозинского связана с предыдущим примером сонетной формой и «темой» Москвы и Петербурга, но на сей раз москвич пишет петербуржцу, а не петербуржец скорбит о переезде новоявленного москвича. литературного кокетства, проявлявшаяся в приказной поэзии XVII в.



М.В. Михайлова 

(доктор филологических наук, профессор, филологический факультет,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


Неизвестный декадент начала ХХ века Джорж Сильвестр Вирек (роман Д. Вирека «Обнаженная в зеркале» – повесть Л. Захер-Мазоха «Венера в мехах» – рассказ А.Н. Толстого «Прекрасная дама»: точки соприкосновения)


В докладе будет, с опорой на появившийся в 2015 г. перевод романа Дж.С. Вирека «Обнаженная в зеркале» (1952), прослежен творческий путь писателя, по праву называемого одним из первых декадентов Америки. Предполагается выявить типологические связи с русским символизмом («сходство» с жанром «исторических картин» В. Брюсова, миф об Адаме), а также переклички с работами Л. Захер-Мазоха и др. «маргинальными» фигурами литературы рубежа XIX–XX вв.



А.Н. Красовец
  (кандидат филологических наук, научный сотрудник, ИНИОН РАН )


Ничевоки – киники русского авангарда


Литературная группа «ничевоки» (1920–1923), провозгласившая своей целью «истончение поэтпроизведения во имя ничего», запомнилась своими вызывающими и эпатажными выходками, роднившими их с западноевропейскими дадаистами. Один из двух выпущенных группой альманахов носит название «Собачий ящик» (1921), что позволяет предположить наличие еще одной «родственной» связи «рафинированных революционных бродяг» – с учением киников.

В центре внимания одна из эпатажных литературных группировок, которых немало появилось в России в 1920-е гг., – ничевоки. О себе члены этой группировки заявили в августе 1920 г. (в рамках отделения Всероссийского союза поэтов в Ростове-на-Дону). В их числе были Рюрик Рок (1898–1930?), Сусанна Мар (1900–1965), Олег Эрберг (1898–1956), Борис Земенков (1902–1963), Лазарь Сухаребский (1899–?), Аэций Ранов, его жена Елена Николаева, Сергей Садиков (?–1922), Девис Уманский и Мовсес Агабабов. В докладе анализируются взгляды ничевоков на современное искусство, их представления о том, что ожидает литературу в будущем и каким должно быть новое искусство, отраженные в их «Манифесте от ничевоков» и др.; рассказано о деятельности ничевоков в Ростове-на-Дону, затем в Москве; о публикуемых ими сборниках манифестов (в том числе «Ничевоки. Собачий ящик, или Труды творческого бюро ничевоков в течение 1920–1921 гг. Вып. 1» – главном издании группы), поэтических сборниках (в том числе о «диалектических поэмах» Рюрика Рока «Сорок сороков» и его переводе кино-поэмы дадаиста И. Голля «Чаплиниада»).

В докладе соспоставлены художественные тексты и манифесты группы ничевоков и дадаистов; проводятся паралелли между «философией» жизни ничевоков и киников и в контексте этого сопоставления рассматриваются своеобразные отношения ничевоков с советским государством.


                 

М.А. Гулиева
  (аспирант, кафедра истории новейшей русской литературы и современного литературного процесса,

филологический факультет, МГУ имени М.В. Ломоносова)


О фольклоризме В.В. Маяковского. Поэма «150000000»


Доклад посвящен проблеме функционирования фольклорной традиции в поэтике В.В. Маяковского. Рассматривается поэма «150000000» в контексте фольклорной традиции, обрядовой действительности. Большое внимание уделяется мотиву оборачивания зверем-тотемом и травестийному началу в целом. Ставится вопрос о «внутренних формах» фольклоризма в поэтике Маяковского.



В.В. Сорокина
   (доктор филологических наук, старший научный сотрудник, филологический факультет,

 МГУ имени М.В. Ломоносова)


Европейская проза на рубеже XX–XXI веков


Анализируя современную прозу, автор определяет главные ее тенденции, касающиеся формы и содержания. В центре внимания роман, – так как именно этому жанру отдают предпочтение прозаики начала XXI в., – исследованный с точки зрения традиции и в свете тех изменений, которые в целом были характерны для литературы конца XX – начала XXI в. Современная проза рассматривается в соотношении с эстетическими принципами, доминирующими в конце XX в. (постмодернизм), в связи с формальными новшествами привнесенными в жанр романа.

Распространение именно больших эпических форм можно считать характерной чертой литературы конца XX – начала XXI в. Наблюдается возвращение прозы к традиции, что в некоторой степени может быть объяснено реакцией писателей на изменившееся читательское сознание, ищущее не замысловатой техники, а доступного и увлекательного сюжета. При этом, хотя проза сегодня и стала менее изощренной технически, вкуса к экспериментированию, к поиску новых средств художественной выразительности она отнюдь не утратила. Несомненно, на этот процесс оказало значительное влияние и расширение границ общения русской и западной литературы, культурный взаимообмен 1980–1990-х гг. и усиление западноевропейской тенденции к реалистическому письму в 1970–1980-е гг. как очевидному следствию кризиса постмодернизма. В этом движении очевидна ведущая роль эпических жанров как наиболее гибких и исторически (в отличие от лирики и драмы) лишенных более или менее строгих канонов. Уже к концу ХХ в. стало ясно, что среди всех эпических жанров роман оказался наиболее авторитетным и подвижным. Форма его приобрела новые модификации, практически размывающие его привычные классические черты.


О.В. Розинская

(кандидат филологических наук, старший научный сотрудник, филологический факультет,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


Борис Савинков – человек, писатель, террорист (по воспоминаниям современников)


Имя Бориса Савинкова вошло в историю России первой половины ХХ в. Его жизнь до сих пор полна загадок и неясностей. Руководитель Боевой организации партии эсеров, ярый противник Советов, он был еще и писателем, поэтом, в свое время хорошо известным под псевдонимом Ропшин. Сложный и во многом противоречивый мир героев его книг разрушает стереотип, сложившийся в сознании не одного поколения: вместо фанатичного и жестокого врага перед нами другой человек, сломленный, часто ошибающийся, обладающий несомненным писательским даром.

В докладе дана характеристика политическая деятельности Савинкова в Варшаве, не принесший позитивных результатов: о сложностях его взаимоотношений с Пилсудским, о неудачной попытке создания народного Союза защиты свободы и отчизны; о его помощи в создании во время советско-польской войны 1920 г. Русской народной добровольческой армии, о формировании вооруженных отрядов, руководстве русским политическим комитетом в Варшаве; о создании в январе 1921 г. новой военной организации – «Народный союз защиты Родины и свободы», занимающейся формированием вооруженных отрядов для борьбы с большевиками на советской территории. Уделено внимание публицистической деятельности Б. Савинкова, его художественному творчеству: роману «То, чего не было» (1912), повестям «Воспоминания террориста» (1909), «Конь бледный» (1909), «Конь вороной» (1924), сборнику рассказов, стихам, которые Савинков публиковал под псевдонимом В. Ропшин.



 Т.Н. Белова
    (кандидат филологических наук, старший научный сотрудник, филологический факультет,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


Пространство и время в романах В. Набокова-Сирина как многоуровневая художественная перспектива


В докладе рассматриваются следующие аспекты творчества В. Набокова-Сирина: пространство (в его романах это не только физическое пространство здешнего мира, представленное достаточно широко и многообразно – Россия, страны Западной Европы и США, порой с элементами фантастики, но и нездешний потусторонний мир бытия); другой пласт – это интертекстуальность, чрезвычайно углубляющая пространственно-временной континуум романа, связь с мировой литературой и культурой. Ткань набоковских романов густо насыщена подобными реминисценциями. В романах Набокова представлены три временные категории: настоящее время – время рассказчика; прошедшее время, связанное с настоящим; и давно прошедшее, которое представлено в снах, глубоко скрытых в памяти воспоминаниях, в символике образов и лейтмотивов, пронизывающих его художественные произведения и связывающих их друг с другом.

Набоковская проза разомкнута не только в пространственной перспективе, но и во времени, что в большей степени характерно для мемуарных романов Набокова «Память, говори» и «Другие берега». Писатель, подобно М. Прусту, соединяя разведенные во времени узоры жизни, как складки ковра, посредством ассоциативного потока сознания, воссоздает «огромное здание воспоминания» – навсегда утраченный, беззвучно, как в немом кино, распавшийся мир.

Таким образом, пространственно-временная структура романов Набокова создает весьма протяженную художественную перспективу, которая обеспечивает и философскую глубину романов Набокова, воплощая целостную систему его мироощущения, содержащую в своей основе философию неоплатонизма (потусторонность), и выход на многовековую историю мировой литературы и искусства (интертекстуальность), создавая высокую степень эмоциональной насыщенности, поэтической выразительности и ритмической организованности текста (символика образов и лейтмотивов, романтическое двоемирие).


                                                                                                                                                                                                 

Т.Я. Орлова
   (кандидат филологических наук, старший научный сотрудник, филологический факультет,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


Пространственно-временная структура в трилогии М. Алданова


Доклад посвящен структурному своеобразию трилогии М. Алданова «Ключ. Бегство. Пещера». В этом эпическом цикле, входящем в серию исторических произведений писателя, формально-художественные категории подчинены философским представлениям Алданова. Их основу составляет уверенность в неизменяемости человеческой сущности на всем пути движения цивилизации и убежденность в роли случая в истории. Между ситуациями, представленными в каждом произведении трилогии, существует естественно развивающаяся временная дистанция. Изображение внутреннего склада героев требует не только пространственных, но и временных возможностей. Хронологические рамки каждого романа трилогии предопределяются художественной задачей автора изобразить личностный мир героев, сложившийся или формирующийся, но всегда нуждающийся в месте и времени для заявления о себе, своего проявления.



Д.Д. Шарапова
   (аспирант, кафедра истории русской литературы, филологический факультет,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


 Ф.М. Достоевский и В.К. Винниченко: архискверность, бульварщина, «Заветы отцов»


Доклад посвящен выявлению параллелей между романом «Заветы отцов» некогда скандально известного В.К. Винниченко, украинского писателя и политика, и произведениями Ф.М. Достоевского. В докладе рассматриваются литературные связи между героями Винниченко и Достоевского, сюжетные приемы, используемые обоими авторами, и связь этих приемов с традицией бульварного романа.



  В.Г. Моисеева
     (кандидат филологических наук, научный сотрудник, филологический факультет,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


 История в сослагательном наклонении:

миф и реальность в романе Ю.В. Буйды «Ермо»


«Als Ob» («Как если бы») ‒ название последнего романа Джорджа Ермо-Николаева, героя романа Ю. Буйды «Ермо». «Als Ob» может быть воспринято и как определение авторской стратегии выстраиваемого Ю. Буйдом биографического и литературоведческого мифа.

Джордж Ермо, собственно Георгий Ермо-Николаев, родился 29 августа 1914 года в Санкт-Петербурге, в начале Второй мировой войны он отправился в Европу, был свидетелем поражения Бельгии и Франции; его репортажи о событиях весны 1940 года «с содроганием читала вся Америка. Их печатали крупнейшие американские газеты, о них очень тепло отозвался Хемингуэй, вспомнивший об их совместной работе в Испании» (Цит. по: Буйда Ю. Ермо. М., 2013: http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=6444635). События жизни героя соотнесены с большой историей, он сам представлен как значительное лицо в истории культуры: обладатель Пулитцеровской и Нобелевской премий, его имя стоит рядом с Набоковым и Буниным, он писатель, журналист, кинорежиссер, автор философских трудов.

Роман открывается большой цитатой из последнего романа Ермо «Als ob», задающей одну из основных тем романа Буйды ‒ карнавала, игры, которые являются определяющими в художественной структуре произведения. Это литературный карнавал, поэтому один из основных приемов, используемых Буйдой, является стилизация ‒ на уровне образном, сюжетном и повествовательном.

С одной стороны, в тексте романа раскрывается понимание некой исчерпанности приемов постмодернистской художественной системы, а с другой ‒ невозможности выхода за ее пределы. Поэтому при чтении книги возникает ощущение нечестности игры, предлагаемой Буйдой: дело не в том, что автор вымышленного героя выдает за реальное историческое лицо, дописывая и перекраивая историю культуры, а в том, что появление этого нового Нобелевского лауреата ничего нового в истории для читателя не открывает, не дополняет ее, потому что создан он из того, что было до него и помимо него: Бунин, Набоков, Бродский.

Роман Юрия Буйды заканчивается сценой смерти героя в тот момент, когда ему удается вернуть в реальность украденную у него чашу Дандоло. Художник творит не словесный образ жизни, а саму жизнь, но сам акт творчества равен здесь смерти. Так и роман Буйды есть свидетельство самоуничтожения постмодернистической художественной системы.

Обратим внимание, что роман вышел в свет в 1996 г., в период, можно сказать, расцвета постмодернизма в русской литературе (в том же году был опубликован роман В. Пелевина «Чапаев и Пустота»). Буйда ‒ в анамнезе имеющий филологическое образование ‒ думается, невольно раскрыл «детские болезни» постмодернизма. Напрашивается такое – нелитературоведческое – сравнение с монологами Фамусова: Фамусов восхищается, а читатель смеется.



                                                                                                                                                                                               

Е.А. Певак
   (кандидат филологических наук, научный сотрудник, филологический факультет,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


Полистилизм постмодерна в контексте идеологии неосимволизма


В докладе анализируются возможности аннигиляции автора как субъекта творчества, предпринимаемые постмодернистами, в соотношении с тем, как решался вопрос преодоления субъективизма в процессе творчества Вяч. Ивановым и А. Белым в период формирования ими концепции неосимволизма. В связи с этим освещаются проблемы соотношения содержания и формы, субъективного и объективного, рационального и иррационального в работах неосимволистов в 1910-е гг.

Модерн и постмодерн тактически близки в переосмыслении роли автора, который предстает не как индивидуальность, транслирующая свой взгляд на действительность, облеченный в словесную форму с отпечатком его, авторской индивидуальной природы, но как особого рода субстанция – как «зыблющаяся феноменология человеческого духа», если воспользоваться словами Вяч. Иванова. В постмодерне практическое изъятие субъективного начала из процесса творчества предполагается осуществлять путем замены индивидуального стиля или игрой с чужими стилями, или перемещением автора с лидирующих позиций на периферию повествования, где ему отведена роль отнюдь не режиссера, не медиума, транслирующего послания из высших сфер в низшие, а всего лишь одного из информаторов.


Е.Г. Домогацкая

(научный сотрудник, филологический факультет,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


Фрагменты истории литературной Москвы первой трети XX века

в книге «Руины старого дома»


«Руины старого дома» (М.: Русское слово, 2009) – книга-альбом, составленная художником Ф.В. Домогацким и включающая воспоминания художника В.В. Домогацкого «Кладовка. Попытка консервации» и обширный фотоархив скульптора В.Н. Домогацкого. Издание хорошо известно историкам искусства, но, думается, историк литературы также может почерпнуть здесь ряд малоизвестных фактов и живых впечатлений, дополняющих его представления об эпохе. Особенно это касается «литературной части» книги. «Кладовка» В.В. Домогацкого – это не просто «отражение эпохи жизни одной семьи», это напряженный диалог с прошлым, с памятью, в которой продолжают жить люди, предметы, звуки и запахи Старого Арбата.



                                                                                                     

И.Л. Анастасьева
   (кандидат филологических наук, доцент, факультет иностранных языков и регионоведения,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


 Казусы перевода поэзии Блока


Поэзию Александра Блока стали переводить на иностранные языки еще в 1920-е гг., и, по замечанию Авриил Пайман, начали «с конца» – с поэмы «Двенадцать», «Скифов», написанных в поздние годы произведений. Английские переводчики не раз пытались решить весьма непростую задачу – приблизиться к оригиналу, не нарушая законов английской поэтики. Один из переводчиков Блока – Алекс Миллер, английский поэт, впервые обратившийся к литературному наследию Блока в 1950-е гг.

В своем довольно исчерпывающем обзоре «Блок в английском и американском литературоведении» Пайман подчеркнула весьма важную, хотя и курьезную мысль: не испытывая приверженности к европейскому символизму, английская поэзия не проявляла явного интереса к художественным особенностям как европейской, так и русской поэзии рубежа XIX–XX веков, поэтому вхождение творчества Блока в британскую культуру можно считать скорее явлением культурно-исторического характера, нежели литературоведческого.

В контексте данного дискурса нас интересует, насколько точным оказался культурно-исторический подход Алекса Миллера к переводу поэмы «Двенадцать», с какими трудностями он столкнулся и какие промахи стали следствием либо отсутствия адекватного эквивалента в английском языке (так, «портянки» переведены как «носки»), либо неточного понимания переводчиком самого текста (встречающиеся в тексте Блока эвфемизмы и звукоподражания восприняты как нечто тождественное, соответственно, переведены одинаково). В докладе исследуются наиболее сильные или наиболее слабые места в переводе поэмы «Двенадцать», выполненном выдающимся английским критиком и переводчиком.



                                                                                                                                                                              

А.В. Злочевская
   (доктор филологических наук, старший научный сотрудник, филологический факультет,

МГУ имени М.В. Ломоносова)


Нарративная структура романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»


Доклад посвящен анализу принципов сотворения образа Автора в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» с точки зрения поэтики метапрозы. У М. Булгакова образ Автора строится по принципу «паззла» – из нескольких нарративных масок, а также из сплетения стилевых повествовательных потоков (объективного, иронично-шутовского и лирического).