Юрий ВРОНСКИЙ Шолоховеры



Вестник online
Номер 23(334) 12 ноября 2003 г.

Юрий Петрович Вронский родился в Москве в 1927 г. Окончил МГПИ им. Ленина. Член СП с 1964 г. Детский писатель, поэт, переводчик. Автор исторических книг для детей «Юрьевская прорубь», «Приключения Кукши», «Сказ о Нове-городе», сборников стихов «Куда девались паруса», «Злой город», «Белгородский кисель». Регулярно печатается в ЛГ и других изданиях. Крупный знаток воровского арго. Готовится к печати новая книга писателя «Кукшино странствие за тридевять земель» о первом крещении Руси в IX веке.

Когда кто-то выражает сомнения в шолоховском авторстве «Тихого Дона», шолоховеры проявляют повышенную нервность. Вот и авторов статьи «Еще один опыт литературного киллерства» (ЛГ №31), видимо, нервность побудила сообщить читателю, что израильского автора новой книги о Шолохове зовут Зеев Бар-Селла, а об остальном умолчать. Читатель, верно, представил себе этакого местечкового еврея, заросшего бородой и пейсами, ни с того ни с сего вместо «Торы» углубившегося в историю «Тихого Дона», хотя рецензент Н.Журавлев сообщает, что автор книги — выходец из России, талантливый лингвист, что здесь его звали Владимир Назаров и по отцу он дальний родственник генерала Назарова, которого выбрали атаманом Войска Донского после самоубийства Каледина. Так что у Бар-Селлы есть даже личный интерес к вопросу о «Тихом Доне». Возможно, это и подтолкнуло его к созданию новой, любопытной версии.

Н.Журавлев ошибочно называет Шолохова «молодым казаком» — Шолохов был «иногородний», и это, вкупе с возрастом, главный довод, мешающий признать его авторство «Тихого Дона». Вдумайтесь — Толстой не писал романов из крестьянской жизни, а Горький — из жизни аристократов, гениальный Лермонтов в 25 лет написал всего лишь молодежный роман на материале своей биографии. Шолохов же в 18 лет задумал грандиозную историческую эпопею о событиях, которые не могли быть ему известны, а к 22 годам закончил первую и вторую ее части. Вот что писал хорунжий Павел Кудинов, руководитель Вёшенского восстания, шолоховеду К.Прийме: «И знали бы Вы… как на чужбине казаки — батраки-поденщики — собирались по вечерам у меня в сарае и зачитывались «Тихим Доном»… И многие рядовые и офицеры допытывались у меня: «Ну, до чего же все точно Шолохов про восстание написал. Скажите, Павел Назарьевич, не припомните, кем он у вас служил в штабе, энтот Шолохов, что так досконально все мыслию превзошел и изобразил». И я, зная, что автор «Тихого Дона» в ту пору был еще отроком, отвечал полчанам: «То всё, други мои, талант, такое ему от Бога дано видение человеческих сердец и талант»». (ЛГ, 11.VII.1963). И это только о восстании! Любопытно, что переписку с Кудиновым вел не Шолохов, а Прийма, и из его книги «С веком наравне» незаметно, чтобы Шолохов заинтересовался этой перепиской.

Судя по рецензии, Бар-Селла касается и одного загадочного обстоятельства. Уровень «Тихого Дона» в целом бесспорен; первая часть «Поднятой целины» написана на профессиональном уровне, содержащаяся в ней неправда обусловлена тем, что книга — личный заказ Сталина; появившаяся двадцать четыре года спустя вторая часть написана на графоманском уровне; роман «Они сражались за Родину» еще слабее. Странно, что это до сих пор никем не отмечено. Кто-нибудь из шолоховеров мог бы с помощью этого обстоятельства доказывать шолоховское авторство «Тихого Дона»: человек пытался предать забвению чоновскую юность, да и необходимость постоянно подыгрывать советской власти не шутка, а утешитель, зеленый змий, всегда тут как тут — и вот стремительная деградация таланта…

Предлагаю вниманию читателя два эпизода, которые, возможно, не совпадают с версией Бар-Селлы.

В конце лета 1964 года мы с женой, дочерью и приятельницей наняли в Валдае такси и поехали в Москву. По дороге водитель, заключив по нашим разговорам, что мы имеем какое-то отношение к литературе, спросил:

— Что там в вашей литературной среде говорят о Шолохове — он или не он написал «Тихий Дон»?

Его вопрос взволновал меня — я почувствовал, что сейчас услышу что-то новое на эту тему. Дело в том, что до меня с давних времен доходили слухи о том, что Шолохов не сам написал знаменитый роман. Еще в детстве я слышал разговоры взрослых на эту тему, но толком ничего не запомнил — был слишком мал, чтобы заинтересоваться. Я ответил водителю:

— Разное говорят. А что вам об этом известно?

— Лет пять или шесть тому назад, — сказал водитель, — нас, нескольких валдайских шоферов — я тогда на грузовике работал — послали на уборочную в станицу Вёшенскую. Всем, кто приезжает в станицу, казаки первым делом говорят: «Вы думаете, это Мишка Шолохов написал «Тихий Дон»? Как бы не так! Он украл его у русского офицера» («русским» офицера водитель назвал, видимо, по ошибке — казаки не могли назвать казачьего офицера русским офицером. — Ю.В.).

А водитель рассказывал дальше. Шолоховы были приезжие, не казаки. Отец Шолохова держал на хуторе лавку и торговал на «проценте». Киевские евреи привозили ему партию товаров, он ее продавал и отдавал выручку, оставляя себе положенный процент.

Однажды киевляне приезжают с очередной партией товара и за очередной выручкой, и видят: жена Шолохова стоит у калитки, глаза уголком платка промокает. Приехавшие спрашивают: «Что случилось, хозяйка?» Она ничего не отвечает, только махнула рукой куда-то вглубь двора. Приехавшие смотрят: там птичник. Пошли, заглянули, а в нем Сашка Шолохов сидит, весь вымазанный в курином помете, вывалянный в перьях. «В чем дело, хозяин?» — спрашивают. Сашка захлопал в ладоши позади спины, будто петух крыльями, и что есть мочи кричит: «Кукареку!». Они опять что-то спросили, а он то же самое им в ответ. Покрутились и уехали ни с чем.

Сашка-то Шолохов у них, вишь, к тому времени в доверие вошел, получил большую партию товара, удачно ее продал, и решил, что пора ему с ними расстаться. С тех пор он уже свою торговлю завел и забогател. Тогда-то он и смог Мишку в гимназию отдать. Вот так: отец — мазурик, сын — мазурик, вся семья мазурская…

В 1957 году мы с Владимиром Микушевичем переводили стихи чеченского классика, поэта Магомета Мамакаева и встречались с ним в Москве. Однажды мы поехали к Магомету, остановившемуся у друга на Пушечной. К сожалению, не помню фамилии друга, помню только, что это был «старый большевик» (т.е. большевик с дореволюционным стажем), о чем сам он сообщил с усмешкой. Рассказал, что он терской казак, но на Германской был солдатом. В 1916 году вступил в большевистскую партию. «Большевики были против войны, — сказал он, — и я был против войны, поэтому я вступил в их партию». Оба они с Магометом относились к советской власти отрицательно. Магомета, кстати, посадили еще до войны, до выселения чеченцев, на свободу он вышел уже после смерти Сталина.

Сидели, беседовали, и хозяин сказал Магомету:

— Расскажи им, какой хороший человек Шолохов!

И Магомет рассказал:

— В 1928 году вышла первая часть «Тихого Дона», и по иску матери действительного автора романа в Ростове-на-Дону состоялся процесс (Магомет употреблял именно это слово). Ростов был столицей Северо-Кавказского края, журнал «Дон» назывался «На подъеме», главным редактором в нем был Владимир Ставский, он и председательствовал на процессе, который происходил в помещении редакции (мать Микушевича говорила, что процесс этот публиковался в московской печати, и она читала эти публикации. — Ю.В.).

Истица, интеллигентная старушка, поведала, что однажды в село (хутор? станицу?), где она жила и учительствовала, нагрянул отряд чоновцев. «Большая часть бойцов, как водится, разбрелась по хатам в поисках самогона и девок, а один, совсем еще мальчик, заходит в мой дом, и говорит:

— Посмотрим, что читает буржуазия.

И глазами по книжным полкам шарит. Проглядев корешки книг, обратил внимание на чемодан, стоявший на нижней полке. У меня сердце замерло. Незадолго перед этим невесть откуда явился мой сын, оставил огромную рукопись и сказал:

— Это надо сохранить!

Снова ушел и пропал, верно, навсегда.

Я уложила рукопись в чемодан, но вся она в чемодане не уместилась, и несколько тетрадок хранились отдельно.

Мальчик уселся возле чемодана и довольно долго листал рукопись. Потом закрыл чемодан, встал и сказал:

— Это мы реквизируем!

И унес чемодан.

Я, конечно, не стала ему объяснять, что в чемодане не вся рукопись.

Через несколько лет вышел «Тихий Дон», первая часть. Я прочла и вижу: это же та самая книга, которую оставил мой сын! Автором книги значится Михаил Шолохов».

В качестве улики старушка предъявила стопку тетрадей — из тех, что не поместились в чемодан. Как сейчас, помню эту стопку дореволюционных школьных тетрадок с выцветшими обложками. Ставский зачитывал из них пространные выдержки, и переглядывались не только мы с моим другом, а и все, сидевшие в зале — ни у кого не было сомнений, что тетрадочки эти не что иное, как рукопись «Тихого Дона».

В конце-концов Ставский вынес заключение, что опубликованный роман «Тихий Дон» принадлежит перу нашего пролетарского писателя Михаила Шолохова, а представленные истицей белогвардейские тетрадочки не имеют к роману никакого отношения.

Старушка потеряла сознание, и ее вынесли из зала. И не мудрено: она же прожила большую часть жизни при старом режиме, а в те времена у судей язык не повернулся бы говорить против очевидности…