Конференция
«Русский стих: вопросы поэтики и версификации (К 280-летию выхода книги В.К. Тредиаковского
«Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего
надлежащих знаний»)»
9 апреля 2015 г. на кафедре истории русской литературы филологического факультета МГУ состоялась стиховедческая конференция, посвященная 280-летию выхода известной книги В.К. Тредиаковского, положившей начало реформе русского стихосложения (1735 г.).
Во вступительном слове профессора А.А. Илюшина (Филологический факультет МГУ) была высказана надежда на то, что беспокойные и непримиримые между собою ду́ши двух гениев – Тредиаковского и Ломоносова, – преодолев прижизненную вражду и непризнание, обрели взаимное согласие как люди, занятые общим делом – реформированием русского стиха.
Профессор Д.П. Ивинский (Филологический факультет
МГУ) в докладе «Тредиаковский, Ломоносов и некоторые аспекты становления
русской силлаботоники» остановился на тех суждениях исследователей реформы
русского стихосложения (П.Н. Берков, М.Л. Гаспаров), которые, с точки зрения
докладчика, предполагают возможность дополнительных разысканий и уточнений. В
частности, ряд расхождений Тредиаковского и Ломоносова было предложено
объяснять не только особенностями усвоения ими традиции европейского стиха и
отношения к традиции стиха русского, но и особенностями их авторских стратегий,
в истории развертывания которых реформа стихосложения была важным, но далеко не
единственным этапом. В первом приближении эти стратегии выглядят следующим
образом: Тредиаковский в своих теоретических разработках, действуя в
специфически «немецком» академическом контексте, был склонен к своеобразной
маскировке своей ориентации на французских теоретиков стиха (именно этим
докладчик был склонен объяснять его апелляцию к русскому народному стиху), но
как поэт добросовестно учитывал практику «школы разума»; Ломоносов в теории
стиха следовал немцам, а в практике сочинения похвальных од – не силезцам и не
саксонцам, а Малербу и Пиндару, противопоставив «умеренному» стилю «пышный».
Доцент В.Л. Коровин (Филологический
факультет МГУ) выступил с докладом «Метрические эксперименты Семена Боброва». Семен Сергеевич
Бобров (1763–1810) был новатором в области стиха и, в частности, одним из
первых стал употреблять безрифменный 4-стопный ямб в эпических произведениях
(«Таврида», «Древняя ночь вселенной»), но собственно метрические эксперименты у
него редкость. Из них особенно интересны стихотворное послание к дню рождения
П.П. Икосова и празднику Пасхи («На такой же случай апреля 22 дня»,
<1804>), написанное редким логаэдическим размером (трехстишия с
чередованием разных метров: «Пусть двутонныя лиры, // Лиры нежной и шумной, //
Гул отзовется!..»), послание Н.С. Мордвинову «Желание любителю отечества»
(1799, <1804>) (трехстопные дактили) и «Драматическое песнотворение на
кончину Екатерины II»
(1797; при переработке для издания 1804 г. в ней появились строфы с 5-стопным
хореем).
Профессор Г.В. Векшин
(Московский государственный университет печати имени Ивана Федорова), обращаясь
к введенному А.А. Илюшиным понятию слогового повтора как фактора звуковой
организации стиха и анализируя им же опубликованный образец современной
анонимной поэзии, показал, что текст «прошивается» звуковыми повторами, которые
могут быть только слоговыми. Как сегментно-звуковое образование русский слог –
это любой сегментно-звуковой ряд, способный образовать моносиллабическое слово.
Удерживаемое в пределах потенциального слога звуковое сходство создает
фоносиллабему – простейшую операциональную единицу стихотворной речи.
Доклад старшего научного сотрудника В.С. Полиловой (Институт мировой
культуры МГУ) был посвящен канонической форме десятистишия – испанской
дециме. Эта строфа со схемой рифмовки ABBAACCDDC,
также носящая в Испании имя «la espinela» в честь своего создателя Висенте
Эспинеля, на русской почве распространения практически не получила, но все же в
истории русской поэзии удается обнаружить несколько примеров обращения к ней. В
докладе были представлены децимы М. Кузмина, В. Брюсова и В. Гарднера, описана
связь глоссы – другой твердой формы – и децимы, а также дан
небольшой обзор происхождения эспинелы, ее эволюции в Испании и Латинской
Америке, истории проникновения в немецкую и французскую литературы.
Ведущий научный сотрудник М.В. Акимова (Институт мировой культуры МГУ) в начале своего доклада привела наблюдение М. А. Дзюбенко (повторенное вскоре М.Н. Эпштейном), что стихотворение Е. Евтушенко «Идут белые снеги...» (1965) генетически зависимо от стихотворения И. Бродского «Стансы» («Ни страны, ни погоста...», 1962). Действительно, в обоих стихотворениях герой говорит о своей будущей смерти, о снеге, о движении души, о своей привязанности к родине; при этом оба стихотворения написаны 2-стопным анапестом с чередованием женских и мужских окончаний. Согласившись с мнением М.А. Дзюбенко, М.В. Акимова старалась показать, что на сходство мотивов могла повлиять и история размера. В ней можно выделить две семантических линии – элегическую и патриотическую. Условный репрезентант первой – И. Анненский со стихотворением «Снег» (1909), второй – А. Твардовский со стихотворением «Я убит подо Ржевом…» (1945—1946). Стихи элегического анапеста объединяют мотивы природы (ненастной, весенней), собственной смерти и эмоцию тоски. Стихи «патриотического» анапеста добавляют или замещают эмоцию тоски чувством любви, долга перед родиной, мотивом служения ей.
Профессор С.И.
Кормилов (Филологический факультет МГУ) в докладе «Экспериментальные сонеты
Константина Васильева» рассказал о пока малоизвестном поэте К.В. Васильеве
(1955–2001), жившем в маленьком поселке под Ростовом Ярославской области. Он в основном использовал классический
стих, хотя часто – неточные рифмы. Его любимой поэтической формой был сонет. Но
среди сонетов Васильева трудно найти абсолютно канонический, а в начале
творческого пути он написал сонет без рифм и пробовал писать сонеты свободным
стихом с рифмами (в одном случае преимущественно без рифм). Это интересные
эксперименты.
В
сообщении профессора А.А. Илюшина
(Филологический факультет МГУ) был изложен сюжет, связанный с Петром Исаевичем
Вейнбергом (1831–1908) и его песней «Он был титулярный советник…» (музыка А.С.
Даргомыжского). Отмечена густонаселенность текста: тут и Гейне со своими
русскими подражателями, склонными к полурифмовке, и секундант Пушкина Данзас,
дослужившийся до генеральского чина, и его строптивая дочь, и мелкий чиновник,
маленький человек (как бы сам Вейнберг), чья любовь ею отвергнута, и его
пьянство с горя. Тесно в столь сжатом стиховом пространстве, при том что
длинные слова повторяются («титулярный», «генеральская»). Мнимая ущербность рифмовки
оказывается ее избыточностью («объяснился» – «носилась»), простенькая с виду
анафора (Он – Она – Он – Она) такова,
что ей не откажешь даже в известной изысканности. А в некоторых списках и
изданиях все это предваряется надписью: «Гейне из Тамбова» (псевдоним
Вейнберга). В результате вот что получилось:
Он был титулярный советник,
Она – генеральская дочь.
Он робко в любви объяснился –
Она прогнала его прочь.
Пошел титулярный советник
И пьянствовал с горя всю ночь,
И в винном тумане носилась
Пред ним генеральская дочь.
Доклады вызвали довольно оживленное обсуждение.