КОНКУРС ПЕРЕВОДОВ
Дорогие друзья!
По случаю 75-ой годовщины победы в Великой Отечественной войне кафедра классической филологии филологического факультета МГУ объявила конкурс переводов (о прошлогоднем конкурсе можно почитать здесь:
В этом году мы предлагали вам перевести отрывок из романа «Они сражались за родину» М. А. Шолохова с русского языка на латинский.
По версии основного жюри абсолютным победителем конкурса стал автор 4-го перевода — А. В. Трынов. ІІ место разделили С. А. Смирнов и М. В. Коротеев, Н. К. Чернышова заняла ІІІ место. Gratulamur!
На этой странице вы найдете оригинал и переводы.
В альтернативное жюри вошли сами участники конкурса. Так получилось, что С. А. Смирнов проголосовал за перевод № 4 (А. В. Трынова), Н. К. Чернышова — за № 3 (М. В. Коротеева), М. В. Коротеев — за № 2 (Н. К. Чернышовой), а А. В. Трынов — за № 1 (С. А. Смирнова).
Все участники получили особый дополнительный приз.
Наконец, победителем интернет-голосования стал С. А. Смирнов. Ещё раз поздравляем!
Награждение победителей состоялось 23 ноября 2020 года в 16:30 в дистанционном формате.
Разбор переводов
Какой из вариантов вам нравится? Опрос завершен.
Каждый участник мог предложить только один перевод.
Основное жюри конкурса
Алексей Иванович Солопов (МГУ) — заведующий кафедрой классической филологии, профессор, доктор филологических наук. Автор многочисленных статей на латинском языке, председатель латинского конгресса De linguae Latinae aetate recenti studiis (конференция «Классическая филология в контексте мировой культуры — IX. Новолатинская традиция в Европе», посвящённая памяти О. Д. Никитинского) в Москве (2016), участник латинских конгрессов и конференций в Великобритании, Германии, Италии и Финляндии. Член немецких и британских научных обществ: Internationale Georg-Wilhelm-Steller-Gesellschaft, Internationale Novalis Gesellschaft e. V., Göttinger Freunde der antiken Literatur, Oxford Philological Society. Исследователь новолатинской традиции (в частности латинского языка М. В. Ломоносова). В течение многих лет ведёт на кафедре классической филологии МГУ спец. курс на латинском языке о латинской стилистике; автор монографии «Начала латинской стилистики» (Initia eloquentiae Latinae, 2008).
Алексей Евгеньевич Беликов (МГУ) — доцент кафедры классической филологии, кандидат филологических наук, председатель Совета молодых учёных филологического факультета МГУ. Алексей Евгеньевич проходил стажировки и преподавал во многих учреждениях, занимающихся распространением разговорного латинского языка («живой латыни»): Vivarium Novum в Италии (2006–2007) и Schola Nova в Бельгии (2009), также был участником новолатинских конгрессов Humanitas в Неаполе (2007), Vis Litterarum в Сегеде-Будапеште (2008, с докладом), Monumenta Viaeque в Риме (2010, с докладом), ALF XIII в Вене (2013) и De linguae Latinae aetate recenti studiis в Москве (2016). Исследователь новолатинской традиции (в частности в России XVIII века).
Михаил Владимирович Шумилин (РАНХиГС) — доцент, кандидат филологических наук. Прошёл стажировку в Vivarium Novum (2008). Автор латинских статей. Участник латинского конгресса De linguae Latinae aetate recenti studiis в Москве (2016).
Текст и переводы
«Старшина умолк, подыскивая нужные слова, и уже другим, чудесно окрепшим и исполненным большой внутренней силы голосом сказал: — Глядите, сыны, какой великий туман кругом! Видите? Вот таким же туманом чёрное горе висит над народом, какой там, на Украине нашей, и в других местах под немцем остался! Это горе люди и ночью спят — не заспят, и днём через это горе белого света не видят… А мы об этом должны помнить всегда: и сейчас, когда товарища похороняем, и потом, когда, может быть, гармошка где-нибудь на привале будет возле нас играть. И мы всегда помним! Мы на восток шли, а глаза наши глядели на запад. Давайте туда и будем глядеть до тех пор, пока последний немец от наших рук не ляжет на нашей земле… Мы, сынки, отступали, но бились как полагается, вон сколько нас осталось — раз, два, и обчёлся… Нам не стыдно добрым людям в глаза глядеть. Не стыдно… только и радости, что не стыдно, но и не легко! От земли в гору нам глаза подымать пока рано. Рано подымать! А я так хочу, чтобы нам не стыдно было поглядеть в глаза сиротам нашего убитого товарища лейтенанта, чтобы не стыдно было поглядеть в глаза его матери и жене и чтобы могли мы им, когда свидимся, сказать честным голосом: „Мы идём кончать то, что начали вместе с вашим сыном и отцом, за что он — ваш дорогой человек — жизнь свою на Донщине отдал, — немца идём кончать, чтобы он выздох!“ Нас потрепали, тут уж ничего не скажешь, потрепали-таки добре. Но я старый среди вас человек и солдат старый — слава богу, четвёртую войну ломаю — и знаю, что живая кость мясом всегда обрастёт. Обрастём и мы! Пополнится наш полк людями, и вскорости опять пойдём мы хоженой дорогой, назад, на заход солнца. Тяжёлыми шагами пойдём… Такими тяжёлыми, что у немца под ногами земля затрясётся!»
М. А. Шолохов. Они сражались за Родину (1943–1944–1969)
1. Maior praefectus militum loqui desiit, verba idonea quaerens, denique mutata voce, mirabilem in modum roborata magnaeque fortitudinis internae plena dixit: Inspicite, filii, qualis nebula nos circumstet! Videtisne? Ater maeror populo nostro impendet tamquam haec nebula, praecipue iis civibus qui illic, in Ucraina manserunt atque in aliis terris sub regimine theodiscorum. Homines hunc dolorem nec noctu nec diu oblivisci possunt. Huius autem rei nos semper meminisse debemus: et nunc, quando sodalem terra condimus, et posthac, quando fortasse accordio prope nos sonabit in mansione. Omni quidem tempore meminimus! Dum versus Orientem ibamus, oculi nostri in Occidentem spectabant. Illuc spectare pergamus donec ultimum theodiscum occiderimus manibus nostris ipsorum ac supposuerimus corpus eius humo civitatis nostrae. Etsi recedebamus, filioli, tamen probe pugnabamus: pauci nostrum superaverunt. Non nos pudet gestorum nostrorum, sine pudore oculos hominum intueri possumus. Nec pudet, neque iuvat, nam tempus non est sublevare caput a terra. Hora non est! Opto ut nos nusquam pudeat intueri oculos puerorum locumtenentis qui orphani facti sunt. Opto ne pudeat nos intueri oculos eius matris uxorisque. Spero fore ut iis dicere sincere possimus: «Id quod incepimus una cum filio et patre vestro, pro quo is, homo vobis dilectissimus, a vita discessit, terminaturi sumus. Cunctos theodiscos occisuri sumus». Nos quidem torquebamur ab hostibus, nonnumquam ab eis graviter vulnerabamur. Attamen, senex sum inter vos, miles senex, nam hoc bellum est quartum mihi. Itaque scio os vivum carne semper obduci. Nos quoque obducemur! Supplebitur turma nostra novis militibus, postea nos brevi via trita ibimus, retrorsum, ad occasum Solis. Gravibus gradibus ibimus… Et terra turbabitur sub pedibus theodiscorum propter nostros gradus.
2. «Miles maior tacuit verba necessaria inquirens et iam alia, mirabiliter firmata adimpletaque magna animi virtute voce dixit: — Aspicite, filii, quam magna caligo circum ubique sit! Videtis? Nam autem miseria nigra eadem caligo populo impendet, qui in Ukraina nostra et in aliis locis sub Germanorum iugo est. Hanc miseriam homines et nocte oblivisci conantur, sed non possunt, et die huius miseriae causa solis lumen non vident. Debemus autem semper id memoria tenere: et nunc, cum amicum sepelimus, et postea, cum harmonica fortasse mansione aliqua prope nos sonabit. Id semper memoria tenemus! Ad occidentem autem gradiebamur, sed oculi nostri occidentem respiciebant. Tamdiu igitur illuc respiciamus, quamdiu Germanus ultimus in terra nostra per manus nostras non jaceat. Recedebamus, filii, sed pugnabamus digne, et quantum nostrum superfuerunt — unus, duo, sed haud plus! Nos non pudet in bonorum hominum oculos aspicere. Nos non pudet… Ullum autem solatium est, ut nos non pudeat, sed tamen et non facile sit. Tollere oculos suos a terra iam non tempus est. Opto autem, ne nos pudeat in oculos orborum nostri interfecti amici aspicere, ne nos pudeat in oculos eius matris uxorisque aspicere et ut, cum alius alium videbimus, possimus eis dicere sincera voce: «Gradimur ut peragamus, quod cum vestro filio et patre coepimus, pro quo is —vester homo carus — vitam suam in Donchina profudit, — gradimur ut peragamus Germanos, ut moriantur!» Nos ceciderunt, ibi nihil plus dicere potes, et probe ceciderunt. Sed inter vos ego senex sum et miles vetus — Dei gratia, in bello quarto pugno — et scio ossa viventia carne semper obductura esse. Obducemus et nos! Repletus erit exercitus noster hominibus et brevi tempore denuo itinere cesso ad solis occasum gradiemur. Passibus gravibus gradiemur… Talibus gravibus, ut Germanorum sub pedibus tellus labefactetur!» (Ei pro patria pugnabant)
3.Centurio obmutuit ut si recta verba requireret et voce jam mirifice confirmata vique interna expleta, prospicite, — inquit, — filii, quanta grandis nebula circa sit! Videtisne? Eadem ipsa nebula maeror ater supra eum populum pendet qui ibi, in Ruthenia minori nostra, tamquam aliisque locis sub Germanis manet. Is maeror talis est quem homines neque nocte edormientes edormiant ne die quidem per istum maerorem solis lucem videant. Nos autem id memoria semper tenere debemus et nunc, quum sodalem nostrum sepelimus, ac postea, quum harmonica aliqua, signis usquam consistentibus, ad nos occinet. Atque semper memoria tenemus! Nos ipsi ad orientem ibamus, oculi autem nostri solem occidentem spexerunt. Illuc quidem spectemus quoad Germanus ultimus a manibus nostris humi nostra jaceat… Nos, filiculi mei, quamvis regrederemur, ita tamen pugnabamus ut decet, ut paucissimi in vita remaneremus… et si quis nos enumeret, neminem nisi unum aut duo habeat quos numeret. Neque pudet nobis vultum honestorum hominum intueri. Nullum tamen gaudium est nisi ut non pudeat, sed non facile est! A solo sursum ut oculos attolamus dum tempus non est. Nimium mature. Ego autem ita volo ne pudeat nobis oculos in liberos sodalis nostri mortui convertere, ne pudeat oculos in uxorem ejus matremque convertere ut, quum eas conveniemus, vera voce dicere possimus: «id confectum imus, quod cum filio vestro patreque incepimus, pro quo ipse vitam suam in Tanaide concessit, imus dico ut Germanos trucidemus». Perturbati sumus, nihil est quod dicam, vehementissime. Sed ego senex inter vos milesque senis: quartum enim bellum, me hercule, conficio et cognosco ossa viva semper carne obduci. Etiam nos obducemur! Novos milites conscribemus moxque iterum via, qua prius ibamus, rursus progrediemur ad solem occidentem. Gravibus gradibus progrediemur… talibusque gravibus ut terra apud Germanos sub pedibus labefactetur.
4. Optio, postquam verba idonea requirens conticuit, jam mirabiliter corroborata et magnae vis impleta voce dixit: — Quanta caligo nobis offundatur, aspicite, filii! Videtisne? Eodem modo offunditur populo ut in Ucraina nostra, ita in aliis locis destituto, maeror ater, per quem hominibus neque dormire noctu, neque die videre licet. Cujus rei et nunc, quum sepelimus commilitonem, et postea, quum harmonicae cantum in armis excubantes fortasse audiemus, nos memores esse oportet. Cujus rei ut umquam obliviscamur?! Ad occidentem, quo oculi nostri habitaverint, ubi ad orientem tenderemus, dum Germanus ultimus in terra nostra nostras per manus jaceat, aspiciamus. Hoc unum, filioli, relinquitur, quod vultus hominum bonorum sine ullo pudore intuemur, tam enim fortissime, dum castra retro movebantur, pugnabamus, ut digitis numerari possimus; cujus rei nos non pudet, neque tamen illis hominibus in conspectum se dare facile est. Alienum nobis adhuc est laudibus in caelum ferri. Iterum dico: alienum est! Equidem volo nos, quum interfecti centurionis nostri matrem et uxorem et liberos orbos convenerimus, horum conspectum minime vitantes optima fide dixisse: «Rem a vestro filio eodemque patre inceptam, cui hic vir vobis carissimus vitam suam in terris Tanaisensibus condonavit, confectum imus: Germanum confectum imus. Ut iste pereat!» Quin a hoste carpti simus idque magnopere, dubium non est, sed ut veterrimus nostrum homo atque miles, qui Deo juvante quartum bellum milito, omnia tempore curari scio. Curabimur igitur et legionibus suppletis mox via permensa ad solis occasum tanto cursu redibimus, ut terra sub Germanorum pedibus moveatur!